Сладкий - Маша Ловыгина

– Джек, елки-палки! – взвыл Столетов. – Ты где? Какого хрена ты делаешь? Пошли домой спать! Песец какой-то, а не собака...

Егор остановился, чтобы отдышаться. Идти было тяжело – ноги проваливались по колено, а его самого заносило то вправо, то влево.

– На фарш пущу! – пообещал он и тут же заметил пса.

Тот бежал к нему, но, замерев в каких-то паре метров, вновь вильнул хвостом пропал в снежной круговерти.

– Уши бантиком завяжу, – посулил застывшими губами Егор и прижал ладони к собственным ушам, пытаясь их отогреть.

Лай собаки раздался неподалеку, чуть левее от того места, где он стоял. Столетов знал, что в той стороне находится озеро. Но что могло понадобиться собаке посреди белого поля?

«Не посмотришь, не узнаешь, – вздохнул Егор и поплелся дальше. – Никаких животных... Никогда... Ни за что!»

Фигура пса была едва различима. Егору пришлось сильно напрячься, чтобы разглядеть темное пятно, и то это получилось только благодаря тому, что собака носилась и лаяла, как сумасшедшая.

– Иду, иду... – хрипло пробасил Егор и, насколько это было возможно, ускорил шаг, сгибаясь под мощными порывами ветра.

Пес скулил и греб лапами вокруг небольшого, как показалось Егору, сугроба. Но нагнувшись, он заметил что-то такое, отчего его бросило в жар. Навалившись, Столетов перевернул непонятную кучу и совершенно обомлел...

– Ты... – выпучив глаза, прошептал он и отвел заиндевевшую прядь от почти белого лица девушки.

«Варвара... журналистка...»

Взвалив ее тело на плечо, Столетов покачнулся, но удержался.

Ружье он перевесил наперед, и теперь чувствовал кисловатый запах пороха, оставшийся после недавней охоты.

Пес крутился у его ног, подпрыгивал и цеплялся когтями за одежду.

– Все, все, успокойся... Идем уже... – Столетов развернулся, примерился и медленно побрел обратно.

Пес тоже сделал несколько шагов, но вдруг остановился, опустил голову и глухо зарычал, глядя куда-то в сторону.

– Ко мне, Джек! – рявкнул Егор и покрепче ухватился за женские ноги. – Нет здесь никого!

Пес дернулся, но побежал за ним и уже не отставал до самого дома, время от времени проваливаясь в снег, откуда Столетов доставал его за загривок свободной рукой.

Обратный путь занял еще больше времени. Тяжелые валенки девчонки колотили Столетова по бедру, но он хотя бы был спокоен за то, что ноги ее в тепле. Нет ничего лучше такой вот деревенской обувки. Егор слышал ее дыхание, но не чувствовал его тепла на своей замерзшей коже.

– Дура... Ну как есть, дура... – всю дорогу хрипло бормотал Егор. Это ж какие мозги надо иметь, чтобы зимой, в пургу да на ночь гулять отправиться? – Куриные мозги, какие еще? – едва ворочая языком продолжал он свой монолог, будто желая, чтобы журналистка его услышала. Да, сейчас ему именно этого и хотелось: чтобы она очнулась и сказала что-нибудь. Неважно что, лишь бы была жива и здорова. Дурам ведь тоже жить хочется.

Ввалившись в узкий дверной проем, Столетов услышал треск рвущейся одежды. Не иначе зацепил модную шубку гвоздем или сучком.

«Ну извините, – злорадно подумал он. – Это я не специально».

Пес метался в ногах и мешал, но Егор старался не обращать на это внимания. Подумать только, если бы не собака, лежать бы этой журналистке на морозе до утра, а то и... У Столетова у самого зуб на зуб не попадал, но уже не от холода, а от нервного озноба и злости. Прежде всего на девчонку.

Он уложил ее на кровать и тяжело опустился рядом. Ледяная корка на ее лице уже оттаяла, но локоны, которые он запомнил еще при первой встрече, теперь напоминали дреды.

Столетов скинул куртку и разодрал такие же «леденцы» на бороде. Пес занял место на своей подстилке и, высунув язык, неотступно следил за Егором. Металлический чайник в печи был горячим, и Столетов обхватил его бока ладонями, скривившись от подступившей боли в суставах.

– Ничего, сейчас... я сейчас...

Как только пальцы обрели чувствительность, Егор вернулся к кровати и приложил руку к девичьей щеке. Журналистка дернулась всем телом, а затем снова замерла. Столетов стащил с нее валенки и обхватил маленькие ступни. Стал растирать их, поднимаясь все выше и выше. Широкие штанины стояли колом, и Егор чертыхнулся, когда под ними ничего больше не оказалось. Хорошо хоть сверху топорщился свитер, надетый прямо на...

– Это что, пижама? – Столетов разглядывал симпатичного бежевого медвежонка, посылающего ему воздушный поцелуй, и не знал, плакать ему или смеяться. – Дурдом... – Он вскинул брови и вернул край свитера на место.

Перевернув девушку, он стащил с нее шубу и бросил ее на пол, чтобы кровать окончательно не промокла. Подумав, снял и сырые по колено штаны. За ночь на печке все высохнет. В тот самый момент, когда брючки оказались в его руках, журналистка открыла глаза и вскрикнула:

– Вы?!

Егор отвел взгляд от гладкой кожи и круглых коленей и стряхнул налипший снег со штанов.

– Боже, что я... – Варя испуганно заметалась, схватила подушку, но тут же выпустила ее и затрясла руками. – А... Как больно...

– А ты думала, в сказку попала? – сквозь зубы произнес Егор. – Замерзла бы там насмерть, дура! – Последнее слово он произнес с особым удовольствием, но в ответ увидел лишь наполненные слезами красивые глаза девчонки. – Чаю сейчас дам, согреешься.

Он подхватил шубу и положил ее на лавку. Затем налил в кружку настоянный на сухом смородиновом листе кипяток. Протянул. Пальцы девушки дрожали, не в силах удержать кружку. Скоро она и сама затряслась будто в лихорадке. Егор опустился на кровать и, придерживая ее за затылок, поднес чай к ее губам.

– Потихонечку, поняла? Не торопись...

Когда она сделала несколько глотков и буквально стала сползать навзничь, Егор вытащил из-под нее одеяло и укрыл, подоткнув со всех сторон. Девчонка следила за ним таким взглядом, что Егору стало не по себе. Неужели заметила что-то? А что, собственно... Что же на нее мужчины так не смотрят? Смотрят, конечно.

– Ладно, спи. Завтра посмотрим, как оно будет. Пальцы работают, лицо тоже, вроде...

– Р-работает?

Столетов завис на ее губах, а затем спохватился и кивнул.

Свеча почти догорела. Варвара крепко спала, укутавшись в одеяло с головой.

Столетов еще некоторое время посидел, затем взял ее шубу