Девушки судьбы и ярости - Наташа Нган

Никогда не забывай об этом.

Дни проходят один за другим – все по одной и той же мрачной схеме, пока однажды утром я не просыпаюсь и не понимаю, что этот день будет другим.

Ничего необычного – пока. Утренний свет, проникающий в окна, такой же, как и вчера. Птицы снаружи поют ту же пронзительную песню, проносясь по бледному небу. Всё утро мадам Химура отдаёт приказания горничным, а те одевают меня в новый ханьфу, стараясь не попадаться мне на глаза, даже когда напудривают и красят мне лицо.

Но я чувствую будто электрическую дрожь перед муссонным потопом или резкость в воздухе перед снегопадом – ощущение грядущих перемен.

Обычно, когда мы выходим из комнаты, мадам Химура передаёт меня страже. Сегодня она идёт с нами. Ее трость и когти щёлкают в такт более тяжёлым и уверенным шагам других демонов.

Вот оно. Первое отличие.

Пока мы идём по мраморным залам королевской крепости, мои чувства обостряются в поисках новых подсказок. Второе отличие: стражники, похоже, чего-то ожидают; Разиб то и дело бросает на меня странные взгляды через плечо. Третье: меня ведут туда, где я никогда раньше не была.

С каждым шагом мои опасения растут. Я думала, что знаю королевскую крепость наизусть, но когда к своему удивлению увидела совершенно новое крыло, это поколебало мою уверенность. Мы проходим через ряд арочных проходов, у каждого из которых стоит по паре стражников, пока арки внезапно не заканчиваются небольшой круглой комнатой. За стражниками перед собой я не вижу, что внутри, пока не подхожу вплотную.

Там винтовая лестница, спускающаяся вниз.

Её ступени скрываются из виду. Разиб начинает спускаться по ним, а я колеблюсь.

Один из стражников сзади толкает меня.

– Спускайся, – приказывает он.

– Ну, я и не собиралась подниматься наверх, – шиплю я.

– Что за разговоры, кееда? – рычит командир.

– Сами знаете, – я лишь одаривая его насмешливой улыбкой. – Я просто любуюсь видом.

На его лице вспыхивает гнев. Я готовлюсь к пощёчине или удару в живот, но ничего не происходит, и я испытываю переменчивое чувство триумфа. Теперь я Лунная Избранница Короля. Даже стражникам приходится соблюдать приличия в обращении со мной на людях. В конце концов, находиться здесь – это мой выбор.

Моя привилегия.

Мы спускаемся по лестнице. Ступени узкие и извилистые, по ним могут пройти только два демона в ряд. Быстро темнеет, и несколько стражников зажигают фонари, языки пламени отражаются от каменных стен. Когда я задаюсь вопросом, доберёмся ли мы когда-нибудь до конца этой адской лестницы, мы выходим в длинный, освещённый фонарями коридор, в конце которого…

От зрелища я останавливаюсь, как вкопанная. У меня перехватывает дыхание.

Зал ненамного больше моей комнаты в Лунном Флигеле, но его стены поднимаются к высокому куполообразному потолку, из-за чего наши шаги гулко отдаются и создаётся впечатление, что мы находимся в какой-то пещере. Стены и пол грубые, высеченные, как и лестница и проход, из земной породы. Свет фонаря отражается от тускло поблескивающего гранита, неприятно напоминая мне зеркальную спальню Короля.

Но не от этого я пошатнулась. И хотя здесь находится Король– вместе с Наджей и группой шаманов, творящих магию, обдающую меня волнами шума, – ничто из этого не самое худшее в этом ужасном месте.

В любой другой ситуации я была бы рада увидеть лицо друга. Но не здесь. Не так.

Не когда он свисает с потолка на металлической цепи, с изогнутым крюком в спине, удерживающем его в футе от земли.

Звук капель крови оглушает.

– Дорогая Лунная Избранница, мы так рады, что ты присоединилась к нам.

Голос Короля звучит оттуда, где он сидит рядом с Наджей в кольце каменных скамеек, окружающих цепь и подвешенного на ней пленника. Король встаёт и приветственно раскрывает объятия.

– Я подумал, что ты, возможно, захочешь повидаться со своим старым другом. Почему бы тебе не поздороваться?

Король ждёт и улыбается, но я не двигаюсь. Каждый дюйм моего тела превратился в лёд, несмотря на сверхъестественное тепло магии шаманов, стоящих лицом к пленнику – моему другу, – и плетущих над ним своё дао. И я понимаю, что их магия не причиняет ему вреда – она исцеляет его.

Ровно столько, чтобы сохранить ему жизнь.

Магия не действует на мертвецов, несмотря на бесчисленные усилия шаманов на протяжении веков. И Королю не нужна смерть этого пленника.

Не сейчас.

Улыбка Короля становится ещё шире.

– Не стесняйся, – говорит он, не сводя с меня арктических глаз. – Подойди ближе, Лей-чжи.

Поскольку я не двигаюсь, Разиб толкает меня. Я спотыкаюсь, мои неровные шаги эхом отражаются от стен. Но кровь друга капает громче. Этот звук слышен повсюду, он стучит у меня в ушах и бьётся в такт моему бешеному пульсу и неровному дыханию.

Я не хочу идти, но командир толкает меня снова и снова, пока мои ноги в тапочках с тошнотворным плеском не шлёпаются в расползающуюся красную лужу.

Со стороны стражников раздаются насмешки.

Король и Наджа смотрят – спокойные, сосредоточенные.

Кровь пропитывает мне мантию. Хочется закричать, убежать, сорвать с себя испачканную одежду – но это было бы несправедливо. Ради друга я должна остаться с ним.

Ужас сжимает меня изнутри, когда я встречаюсь с ним взглядом: эти маленькие серые глаза с морщинками, настолько знакомые после месяцев совместных путешествий, смеха, споров и драк. Даже после того, как мы расстались, я надеялась ещё увидеть эти глаза снова.

Как жестоко боги исполнили моё желание.

– Шифу Цаэнь… – выдыхаю я, не в силах сдержать рвущиеся наружу рыдания.

Мой старый друг и союзник – пожизненный наставник Майны, любовник её отца – смотрит на меня сверху вниз, слегка повернувшись на свисающей с потолка цепи. Его длинные волосы, обычно завязанные в полуузел, растрёпаны и слиплись в липкие комочки. На коже расцветают синяки. Одна из его скул выглядит не так, неестественно впалой. Неровный поток воздуха вырывается из его потрескавшихся губ, и хотя в выражении его лица читаются боль, страх и печаль, сквозь них ярче всего проступает другое – решимость.

Он до конца остаётся воином.

– Цаэнь, – выдыхаю я тише, чтобы слышал только он.

Ещё одно имя витает в тесном пространстве нашего молчания.

Его взгляд смягчается.

– Она