Ляля для босса. Это наша дочь! - Саяна Горская

Тёма меняется в лице.

Вижу, как напрягаются его плечи, и весь он вскипает изнутри. Вот-вот взорвётся.

– Не бесплатно, конечно, – добавляет Сташевский. – Взять тебя в штат я не могу, но мы обсудим гонорар. Я считаю, что таких юных гениев нельзя упускать из виду, поэтому предлагаю тебе не конкуренцию, а свою дружбу.

И Тёма, естественно, взрывается!

– Нет! Я так не могу! Это не Ромка, – почти срываясь на крик. – Это я собрал код! Это я должен над системой защиты работать!

– Артём! – Рявкаю.

– Варя, блин, да это кринж! Думаешь, я позволю кому-то присвоить мой код?! Да он идеальный! Я над ним так долго работал!

Хватаюсь за голову, до боли вцепляясь пальцами в волосы. Ноги немеют от страха.

Сташевский смотрит на нас с таким выражением лица, будто примеряет, поместимся ли мы все в багажнике его машины.

– А ты не подумал обо мне, гений чёртов?! – Вырывается из меня с раздражением, и я лишь усилием воли держусь от слёз.

– Я о тебе и думаю! – Не сдаётся Тёма. – Я же сказал, что на этом можно поднять бабла!

Тёма протягивает руки к Соньке, и, прежде чем я успеваю что-то сделать, он забирает её к себе на колени. Соня, счастливая как никогда, с радостным визгом тянется к нему, хватая за лицо и оставляя на подбородке слюнявый след.

Сташевский смотрит на эту сцену как на какой-то странный спектакль.

Его взгляд перемещается от Тёмы к мне, а потом обратно к Тёме.

– Станислав Сергеевич, – губы предательски дрожат. – Я… Я всё вам сейчас объясню… Я просто…

Но не успеваю.

Его ноздри гневно раздуваются. Он резко встаёт из-за стола, поправляет пальто.

Он злится?

О, нет… Он в ярости!

– Я уволена? – Тихо спрашиваю, пряча взгляд.

– Артём, с тобой свяжутся. Варвара… – Многозначительная громкая пауза. – Жду вас в машине.

Он разворачивается и уходит, оставляя меня в страшном ступоре, на грани нервного срыва.

Падаю головой на стол.

– Командир, да нормально всё будет…

– Нет, не будет, – шепчу.

Всё, нельзя убиваться. Сейчас не время.

Вот домой вернусь, там и пострадаю.

Поднимаюсь, быстро надеваю куртку. Забираю Соню из Тёминых рук и осторожно укладываю её обратно в переноску. Она фыркает, но быстро успокаивается, глядя на меня большими ясными глазами.

– Почему ты не рассказала, что Сташевский твой босс?

– Потому что знала, что тебе снесёт крышу. Ладно уж, дома поговорим. Пойду сдаваться.

– Думаешь, он правда уволит тебя?

Пожимаю плечами, стараясь не расплакаться прямо здесь, в этой чёртовой бургерной.

– Не знаю, Тём. Наверное.

Обречённо плетусь на выход…

Глава 18

Варя.

Я иду к машине, как на казнь. Ватные ноги с трудом переставляются, поперёк горла стоит ком горечи, от которого у меня никак не выходит избавиться. В голове гудит, руки дрожат, и единственное моё желание сейчас – исчезнуть, провалиться под землю от стыда и страха.

Сташевский стоит возле машины, молча наблюдая за мной.

В его лице больше нет той злости, но это лишь пугает меня сильней.

Он выхватывает из моих рук переноску с Соней, пристегивает её на заднем сидении и открывает передо мной пассажирскую дверь.

– Садитесь, Варвара, – сухо и коротко.

Сглатываю и послушно устраиваюсь в кресле. Он обходит машину, садится за руль, заводит двигатель, и машина плавно трогается с места.

В салоне – гнетущая тишина.

Я не знаю, как начать разговор. Слова застревают в горле.

Любая попытка сказать что-то наверняка обернётся ещё большей катастрофой, но молчать дальше – это только сильней затягивать петлю на шее.

Мои потуги отыскать в голове что-то похожее на план действий оканчиваются провалом. Спутанные мысли беспокойно мечутся в стенках черепной коробки, не встречая на своём пути на грамма полезной информации.

Набираю в лёгкие воздуха, чтобы начать разговор, но Сташевский опережает меня.

– Варвара, я глубоко разочарован вашим поступком.

Мои плечи бессильно опускаются. Из меня словно разом выкачали весь кислород.

– Ругайтесь, я заслужила.

– Ругаться? Да вас бы выпороть, как маленькую, ей-богу!

– Я не хотела… – Шепчу.

– Мы с вами знакомы совсем немного, однако вы умудрились уже дважды обдурить меня. Сначала пробрались в мой офис и обманом устроились на работу, а потом скрыли от меня тот факт, что… – Он бросает на меня острый взгляд. – Артём – кто вам?

Комкаю нервно край куртки в пальцах.

– Брат.

– Скрыли то, что ваш брат и есть тот самый хитроумный взломщик.

Киваю. Щёки горят.

– Мне очень стыдно, – чувствую, как горло сдавливает узел вины и отчаяния.

– Когда эта новость дойдёт до прессы, меня выставят посмешищем. Вы поставили под сомнение мою репутацию, мой профессионализм. Компания понесёт убытки, если мы что-нибудь не предпримем.

– Я компенсирую…

– Компенсируете, – плотоядно щурится.

Сташевский не кричит, но оттого ещё тяжелей кажется этот разговор.

Мне гораздо проще было бы вынести его эмоции, нежели полное отсутствие эмоций. У меня нет никакого ориентира сейчас…

– Почему вы это сделали, Варя? – С холодным упрёком.

– Я защищала свою семью.

– Вы должны были сразу сказать мне правду, а не выдумывать странные схемы. Почему не сказали? Не доверяете?

– Нет, – роняю взгляд на свои сцепленные пальцы.

Сташевский хмурится.

– Обидно.

– Дело не в вас, – добавляю торопливо. – Я вообще мало кому доверяю. Простите.

– Мир не опасен, если ты сам не наделяешь его такими качествами.

Резко поворачиваю лицо к нему.

– Легко вам об этом рассуждать. У вас целый штат юристов и крупные суммы на счетах. Вам, может, и безопасно, а вот мне приходится каждый день биться за простые радости.

Осекаюсь, кусая губы.

Давай, Варюша, упрекай человека в его успехе. Замечательная тактика.

Но Сташевский не оскорбляется, лишь бросает на меня короткий, подозрительный взгляд.

– Брат живёт с вами?

– Да.

– И Соня?

– Да.

– А где родители?

Мои плечи напрягаются. Отворачиваюсь к окну.

– Я не хочу это обсуждать. Их нет.

– Их нет, потому что они умерли? Или потому, что они умерли для вас?

Морщусь.

– Какая разница? Вам всё равно не понять, как это – жить в вечном страхе, что даже то малое, чего ты смог достичь, может