Последователи Хаоса - М. К. Лобб

Роз вскинула бровь, пальцем выводя круги на его шее.

– Дамиан, гнев – это естественное чувство. – Прежде чем он успел ответить, она подалась вперед и прижалась губами к впадинке на его горле. – Ты не можешь вечно подавлять его.

Мурашки побежали по коже Дамиана, и он закрыл глаза.

– Я чувствую… чувствую, словно забываю, каково это – быть хорошим.

Эти слова заставили Роз замереть. Она выпрямилась, затем потянула его на себя, заставляя подняться.

– Раз ты все еще переживаешь об этом, значит, не забыл. До тех пор, пока беспокоишься, хороший ли ты человек, ответ, скорее всего, будет положительным.

– А ты?

Роз склонила голову вбок, и в ее глазах вспыхнул озорной огонек.

– А что я?

– Ты об этом беспокоишься?

– Нет. Нечасто. Но мне плевать, хорошая ли я. Просто хочу сделать мир лучше. И если мне придется быть плохой, чтобы добиться своей цели, то так тому и быть.

Дамиан опустил руку на ее талию. Ее черная рубашка все еще липла к ребрам, пропитавшись потом после долгого бега, но его это не беспокоило. Роз была идеальна; от нее пахло корицей, дождем и ночью.

Но когда она поцеловала его, Дамиан подумал, что у этого поцелуя был вкус финала. Не потому что Роз быстро отстранилась, не желая задерживаться, а потому что глубоко внутри него что-то пробудилось.

И это что-то пугало его куда больше, чем грядущее путешествие на север.

8. Милос

Милос помнил ночь, когда они пришли за ним.

Родители приказали ему спрятаться, как только услышали топот ботинок у входной двери. Милос тогда подумал, что провинился в чем-то, иначе почему родители волновались только о нем, а его брату и сестре прятаться не велели? Он помнил, что глаза матери казались слишком большими для ее лица. Он помнил, что голос отца стал непривычно жестким. Никто не знал, что они придут сегодня. Никто никогда не знал, когда они придут, но всем было известно, что рано или поздно это случится.

Горький страх обволок его язык – на вкус он напоминал кровь. Милос сидел в родительском шкафу, прижав ухо к замочной скважине. Его окружал запах маминых духов. С другой стороны до него доносились звуки разговора, но разобрать отдельные слова он не мог. Громкие властные голоса, несомненно, принадлежали каким-то важным мужчинам, а его мать отвечала на их вопросы взволнованным бормотанием. Они совершенно точно пришли из Палаццо. Милос много раз видел, как похожие мужчины патрулировали улицы города. Он любовался их элегантной темно-синей формой и оружием, висевшим за широкими плечами. И однажды с гордостью сказал матери, что когда-нибудь станет одним из этих мужчин.

Мама улыбнулась ему, но эта улыбка не достигла ее глаз. Милос тогда подумал, что это из-за того, что их семья была заурядной, и его заявление показалось слишком амбициозным. Для них сверкающее огнями Палаццо и его последователи были недостижимой мечтой.

Потом Милос услышал, как мужчины начали расспрашивать его брата и сестру, и выбрался из шкафа. Он решил, что его никто не заметит, если просто не выходить из родительской спальни. Тихо, как мышка, мальчик прокрался к двери, чтобы лучше слышать разговор. Сквозь щель между дверью и косяком он смог мельком разглядеть мужчин. У одного из них были темные волосы, а у другого – светлые. Милос разобрал вопросы, которые мужчины задавали его брату и сестре. Он слышал их тихие ответы, и по реакции офицеров понимал, что те были разочарованы. В нем вспыхнуло нетерпение. Он мог ответить на эти вопросы. Он испытывал ощущения, о которых говорили мужчины. Они бы обрадовались, если он им об этом рассказал. Его родители должны были это знать. Милос же рассказывал маме и папе о странных вещах, которые у него получалось делать. Разве они не хотели обрадовать этих мужчин? Они ведь так часто шепотом обсуждали, как Палаццо вечно игнорирует таких, как они, не благословленных магией святых.

Милос не смог сдержаться. Тогда он не знал, чем все обернется.

Он до сих пор помнил, как лица родителей исказились от ужаса, когда он открыл дверь. Милос помнил, как погас взгляд отца, как он выдохнул через нос, не скрывая отчаяния. Милос помнил, как глаза матери расширились, как страх охватил ее, заставив замереть на месте.

Она кричала, когда его забирали. Кричала и кричала, пока Милос плакал, слыша эти звуки. Материнские крики до конца жизни будут звоном отдаваться в его ушах – самое яркое воспоминание о женщине, которая его вырастила.

Он не вернулся.

Даже тогда он уже знал, что никогда не вернется.

9. Роз

Они выбрали самый запутанный маршрут до Палаццо из всех возможных. Дорога заняла вдвое дольше обычного, но Роз едва заметила это. Ее голова была занята воспоминаниями о прощании с матерью, Йозефом, Аликсом и другими мятежниками, которые не поедут на север. Безопасно ли для них оставаться в «Бартоло»? Они спрячутся, если в дверь постучит какой-нибудь офицер, но достаточно ли этого? Что, если Роз вернется в город лишь для того, чтобы узнать, что их всех поймали снова? Что, если она вернется без Насим?

Что, если она вовсе не вернется?

Обычно она не позволяла себе такие мысли. Роз гордилась своей способностью выполнять то, что необходимо, и при этом не волноваться о последствиях. Но кошмарная мысль, что ее мать может потерять последнего члена своей семьи, была почти невыносима. Почти. Роз справится, если от этого зависит спасение Насим.

Такой теперь будет ее жизнь? Ей всегда придется выбирать между одинаково ужасными вариантами?

Дамиан жестом велел всем остановиться. Он избавился от своей офицерской формы; они с Сиеной переоделись в одежду, одолженную Йозефом и Роз соответственно. Он опытной рукой сжимал пистолет, неподвижно замерев на месте.

– Нам придется перебежать этот участок, – сообщил он, указывая на газон, отделявший Палаццо от дороги. – Следующая смена должна начаться через…

– Четыре минуты, – закончила за него Сиена, взглянув на маленькие часики на цепочке. Она сунула их в карман и продолжила: – Но мы не должны бежать. Этим только привлечем лишнее внимание, если кто-нибудь нас заметит. Чего, я надеюсь, не случится, учитывая, что уже темно.

Дев выгнул бровь.

– Значит, весь расчет на надежду?

– Ты права, – ответил Дамиан Сиене, проигнорировав Дева. – Мы заберем вон ту лодку, которая пришвартована там, где сужается гавань. – Он указал на нужное судно. – Она самая маленькая из трех. Нет смысла забирать бронированный корабль, если у нас