По щучьему велению, по Тьмы дозволению - Евгения Преображенская

Расчесав длинные волосы, ведьма переплела косы лентами. Она надела нарядное платье зелёного атласа, украсила грудь, запястья и пальцы драгоценными каменьями. Оглядев себя в зеркале и оставшись весьма довольной увиденным, она покинула опочивальню, чтобы присоединиться к трапезе.

Противное сердцу, но необходимое общение с родителем пропускать не следовало. Каждый день нужно было обновлять паутину чар, опутывающих царя-батюшку и весь дворец. А после несытного ужина Лучии страстно хотелось есть.

Не речные угощения приготовили кухарки для колдовской щуки, но постарались. Царю подали сладкую кашу с маслом и салом, а его дочери — рыбные блюда на любой вкус. Впрочем, свежим хлебом и душистым отваром из калосских земель под названием чай та тоже не побрезговала.

— Как спалось тебе, милая? — подал голос царь-батюшка.

— Благодарю, хорошо, — холодно ответила Лучия.

Она не заставляла его разводить беседы, скорее отец делал это против колдовской воли.

— А что Емельян Филин? — спросил он. — Здоров ли? Давно не видно его.

— Емельяна я отправила по важным делам, — произнесла щука с явным недовольством. — Скоро вернётся…

— Похолодало как, — заметил отец. — Надо бы созвать совет.

— Собери, батюшка, — кивнула Лучия и махнула служанкам, чтобы оставили их наедине. — Мне совсем не интересны дела государства, — добавила она. — Тебе не обязательно рассказывать мне о них или интересоваться самочувствием Емельяна.

— И мне интересно не это, — произнёс царь-батюшка. — Но я желаю говорить с родной дочерью.

— Зачем же? — усмехнулась Лучия. — Какая в этом польза?

— Так у людей заведено, — мягко ответил царь. — Приносит это покой и удовлетворение сердцу родителя. Последнее время я чувствую себя неважно. Каждый вечер засыпаю с мыслью: а что если не проснусь более. Каждое утро вижу свет солнца, твой милый лик за завтраком, и радуюсь этому.

— Ты не видел ни моего рождения, ни взросления, отец, — нахмурилась Лучия. — Ты не желал меня тогда! Так позволь узнать, чему ты радуешься теперь?

— В юности все мы совершаем ошибки, — вздохнул царь. — Но с возрастом меняемся, становимся мудрее. Я благодарю судьбу за тебя, за то, что, хоть и на старости лет, позволила мне исправить ошибки прошлого.

— Не так уж ты и стар, отец, всего семнадцать лет назад хватило силушки натворить бед, — тихо прошелестел голос речной ведьмы. — Но не исправить тебе той ошибки… Поздно.

13 Двенадцать волхвов

Долго брела царевна сквозь пургу. Она и сама не знала, прошли день и ночь или дни, ночи, месяцы пронеслись. Но вот буря стала стихать, и сразу потемнело. Выплеснулось небо на землю, очистилось. В сетях голых ветвей даже звёздочки появились.

Но Вите от того не стало радостнее. Сердце билось в груди, как умирающая пташка. Мысли путались. Порой казалось Вите, что она видит, как бредут рядом с ней люди: умершие люди, не живые. Иногда будто звери мелькали тенями между деревьями.

Вдруг вдалеке вспыхнул огонёк, словно звёздочка с неба упала. Вита направилась на её свет, молясь, только бы не потухла. Но звёздочка не тухла, а лишь сильнее разгоралась. Вот и дымком запахло.

Чуть ли не рыдая от счастья, не думая уже, разбойников встретила или нелюдей, мерещится ей или всё вправду, Вита прибавила шагу. Она падала, утопала в снегу и перелезала через буреломы, не выбирая дороги, спеша напрямик. Только бы не потерять волшебный свет!

Вот уже открылась царевне большая светлая поляна. Взвился к синим ночным небесам костёр. А вокруг него сидят люди. Вроде не дровосеки и не разбойники, больно богато разодеты. Будто цари Севера собрались на совет!

— Помогите… — прошептала Вита, сама не зная, говорит ли произнесённое бессчётное множество раз слово вслух или только хрипит по-звериному.

— Держу! Потерпи… Немного осталось… Пара шагов…

Сильные руки подхватили её, раздались взволнованные голоса:

— Смотри, кого нашёл. Принимай, хозяйка…

— Благодарю тебя, Андрэс. Проводи бедняжку к костру…

Царевну подвели ближе к теплу и свету, усадили. Она жадно вцепилась озябшими пальцами в горячую кружку с питьём. Аромат трав окутал её, напиток обжёг нутро.

— Не спеши и не жадничай, — рассмеялся женский голос. — А то ещё растаешь, Снегурка…

Отогревшись и придя в себя, Вита осмотрелась и подивилась, в какое необычное общество она попала. Воины или артисты? Цари, а может, купцы, судя по лицам, из разных земель? Кто смуглый, кто белолицый. У кого глаза широкие, у кого — как миндаль, вытянутые к вискам.

Всего у костра было девять мужчин. У всех шубы из дорогих мехов, шапки вышиты золотыми и серебряными нитями. Сапоги красивые, на плечах и запястьях сверкают самоцветы.

Трое старейшин, сидящих у огня, молчали и даже не глядели на Виту. Они отличались от прочих бородами: одна длиннее и белее другой. Одеты они были в серебристые меха. Один в руке держал посох с синими самоцветами. Другой подле себя положил копьё и щит. Третий носил молот.

Трое мужчин поодаль были в возрасте, но не старые. Двое при мечах в украшенных ножнах. Третий с топором. Их одежды были бурых и рыжих цветов. Самоцветы в их шапках переливались янтарём и лиловым.

Ещё трое были юношами: красивые, гладко выбритые и улыбчивые — ну точно принцы из Амѝра, только выше и мужественнее. Их кафтаны были короче, чем у остальных, — всех оттенков зелени. У ног их лежали колчан со стрелами, лук и музыкальные инструменты: домра и гусли.

Глядя на юношей, Вита устыдилась своего вида. Щёки после мороза горели и наверняка стали краснее яхонтов. Красивая кунья шубка промокла и топорщилась, как шкура старой бездомной кошки. А уж платок и вовсе снимать не стоило, волосы наверняка так свалялись, что можно состригать и шить валенки.

— Как же ты забрела в такую глушь? — поинтересовалась женщина, заговорившая с ней ранее.

Вита подняла глаза и залюбовалась. На женщине была необычайно красивая шубка из жемчужно-белого меха неизвестного царевне зверя. Пушистая, но тонкая, она не скрывала изящную фигуру.

Непокрытые светлые волосы женщины были уложены в десятки кос, а в каждую вплетён живой цветочек. Фиалки, подснежники, ландыши, незабудки — что за волшебство?

— Ты такая красивая… — не сдержавшись, ахнула царевна. — Кто вы? Духи, лесовики или же… боги?

— Вот ты придумала, — уклончиво ответила