Подводная конкиста - Вита Марли

Эстебан хмыкнул.

Русалочий вождь был отчасти прав.

Когда в попытках вернуть затонувшее золото Кортес велел осушить озеро Тескоко, погибли леса, исчезла сочная зелень, а с ними и изобилие местной фауны. Долина Мехико превратилась в безжизненную степь.

— В Кулуакане достаточно плодородной земли, нет нужды в строительстве насыпных островов, — ступая по тропинке, Ицкоатль завёл вдруг праздную беседу. — Эти огороды создали по моему приказу. Можешь считать это простой прихотью, капризом.

Альтамирано было всё равно. У богатых свои причуды.

— Но мне вдруг стало интересно, — касик остановился у небольшого причала. — Раз уж в моих владениях гостит человек, сведущий в делах корабельных, возможно он смог бы смастерить узкое маневренное судно, способное пройти по каналам плавучих садов. Корабль, который бы вмещал команду и размером превосходил боевые каноэ.

— Я уже говорил вам, — напомнил Эстебан. — Большой корабль создать невозможно. Но можно попытаться смастерить мелкий шлюп или тендер. Я, знаете, не теоретик — подробных рисунков, планов и чертежей не обещаю. Но я много раз занимался ремонтом, в том числе малых судов. Кое-какой опыт у меня имеется.

— Что тебе для этого нужно?

— Прежде всего, рабочая сила, — начал перечислять квартирмейстер. — Древесина, парусина, канаты из прочных волокон, умельцы, способные ковать железо для частей такелажа и, в конце концов, команда, которую ещё предстоит обучить.

— Всё будет, — кивнул правитель. — Сверх того за свою работу получишь жалование. Если, конечно, возьмёшься.

Испанец чуть было не присвистнул. Наконец-то ему поручали дело. Полезное, интересное, стоящее. Ещё и обещали заплатить. Жаль, не золотом.

— Выделенной рабочей силой будешь сам верховодить, — добавил Ицкоатль. — Поощрения, наказания, дисциплина — всё, что потребуется. До смертоубийства не доводи, в остальном как пожелаешь. Мне интересен только результат. Что касается ремесленников, твои распоряжения они выполнят в первую очередь.

— Каков срок? — потирая подбородок, деловито поинтересовался испанец.

— После окончания игр я спрошу с тебя.

Две недели то бишь. Мало! Работать придётся от зари до зари.

— А как же пок-та-пок? — вспомнил Альтамирано.

— Тренируйся, Человек, я не возражаю, — махнул рукой вождь. — Ты волен сам распоряжаться собственным досугом в свободное от работы время.

Вот так всегда! То бездельем маюсь и не знаю чем себя занять, то работы, как у негра с Ямайки. Но это всё равно лучше, чем томно сидеть у окна да вести беседу с попугаем.

— В таком случае, — по старой привычке квартирмейстер едва не протянул ладонь для рукопожатия, — добро, правитель. Сочту за честь послужить вам.

Глава 22

Немонтеми — пять несчастливых дней. Время, когда прекращались всяческие работы и объявлялся всеобщий пост.

Уходили на отдых крестьяне, закрывали свои лавки торговцы и ремесленники, пустели прилавки рынков, возвращались назад отряды подводной разведки.

Но почему — почему! — это правило не относилось и к наукам? Зачем сидеть за партой и слушать лектора, когда все вокруг предавались безделью?

Сегодняшним утром после урока каллиграфии Иш-Чель ждала занятий господина Чака без особого рвения.

Историю подводного острова, а так же легенды о Тлалоке и его деяниях она знала почти наизусть. Что нового мог рассказать хранитель писаний?

Мысли русалочки, как и всё это время ранее, занимал моряк.

Сначала она с трепетом вспоминала их недавнюю встречу. Затем изнывала без нового свидания.

Посещая уроки истории, намеренно проходила мимо флигеля, где обитал испанец. Надеялась увидеть. Мельком. Одним глазком. А потом и вовсе узнала — чужеземец снаряжался спозаранку в сады Тлалока мастерить какую-то лодку.

Каждый день.

О, разве можно оставлять женщину надолго со своими мыслями?

Эстебан не искал встречи, Иш-Чель — выдвигала версии.

А вдруг он разочаровался?

Или испугался гнева вождя — кто ж захочет тайно связываться с дочерью касика?

А может — не приведи Тлалок — его окрутила хорошенькая тланчаночка? Вон, ходят же служанки мимо флигеля, хвостами крутят. То баньку натопят, то передадут поручение. И им не надо тайно убегать из поместий: поманил пальцем — и вот она тут. Готовенькая.

Иш-Чель вздохнула. Нарисовала в уголке пергамента символ из двух слогов. Вообразила как бы писалось на чонталь его имя…

Логограммы «ти-ен» на языке тланчан попросту не существовало. Необходимо было использовать силлабограмму — совокупность отдельных слогов. Русалочка изобразила знак с именем чужеземца так, как сумела. Правее добавила ещё один глиф — «иш-чель».

Вышло так, что символ её имени как бы смотрел сердито на бедного «ти-ен» и не давал покоя.

Но сегодня немонтеми.

Работать запрещено. Сады Тлалока пустовали.

Может, отправиться этим вечером в домик на дереве? Возможно, сегодня он будет там?

Или нет.

Где это видано, чтобы дочь правителя за вниманием чужеземца охотилась?

Ответ на свой вопрос тланчана получила незамедлительно: в кабинет истории вошёл Эстебан, уселся за парту и с видом непоколебимым выразил готовность внимать науке. А заодно и подмигнул лукаво ошалевшей от удивления Иш-Чель.

Ученики и ученицы тут же принялись перешёптываться и хихикать. Новый «студент» всколыхнул общество благородных тланчан одним лишь своим присутствием.

— Мой дорогой гость решил присоединиться к нам? — едва господин Чак вошёл, галдёж тотчас прекратился. — Весьма занимательно. Признаться, я даже рад. Возможно, сегодня мы услышим историю двуногих от самого их представителя.

— А знания, уважаемый учитель, ваша разведка черпает, подслушивая корабельные байки? — хмыкнул моряк.

— Отчасти. Тланчане наблюдают за людьми по всему побережью. Слушают их речь, следят, запоминают рассказы. Скажем, нам хорошо известно о прибытии бледнодицых пришельцев двести лет назад. Прежние хозяева именовали их теулями, а сами пришельцы гордо называли себя конкистадорами. И мы знаем, что те самые чужеземцы совершили переворот, добились полной смены власти. Изменили быт, религию, календарь, язык, традиции — всё, до чего дотянулись.

Иш-Чель видела, как ровно и спокойно испанец соглашался с учителем. Слушал да кивал.

— Могу со всей уверенностью заявить, — добавил хранитель писаний. — Нам, тланчанам, повезло, что такие как вы не явились сюда под своды купола. А иначе что было бы? Я уверен, мы бы точно так же как и бедолаги с поверхности потеряли свою самобытность. Но, — на этот раз историк обратился ко всем ученикам, — милостью Тлалока Кулуакану больше тысячи лет. Наш мир меняется с течением времени, мы перенимаем изобретения, традиции и даже язык у людей с побережья. Однако самое важное — мы делаем это добровольно. Берём только то, что приносит благо.

— Скажи, человек с корабля, — робко обратился к Эстебану один из учеников. — Правда ли теули, бледнолицые пришельцы, безжалостно убивали прежних хозяев побережья? А кого не убили, превратили в рабов?

— Мне сложно ответить на ваш вопрос однозначно, — замялся вдруг моряк. — Они действительно творили разные…