Измена и месть. Ты слишком ничтожна, жена! - Анна Кривенко

Я поздоровалась, стараясь не выглядеть слишком удивлённой.

— Мы можем сшить вам платье всего за пять серебряных, — сказала одна из старших женщин, та, что вчера встречала меня у порога. — Если использовать ткани местного производства, будет ещё меньше — четыре, — добавила она.

Я замерла, поражённая услышанным. После вчерашней немаленькой цены эта показалась невероятной.

— Как это возможно? — спросила я. — Вы шьёте подпольно?

Женщины переглянулись.

— Не то чтобы подпольно… Просто у нас нет денег на аренду. Мы объединяемся, чтобы работать вместе, а ещё обучаем наших дочерей. Сейчас так трудно найти работу, особенно за хорошую плату. Мы шьём из местных тканей, чтобы цена оставалась доступной. Это единственный способ выжить. А господин Фарбер… он не знает, что мы поступаем так. Надеюсь, вы не выдадите нас…

Я задумалась. Эти женщины казались честными, но не только это привлекло моё внимание. Их работа была слаженной, они явно знали своё дело, а их ткани, хоть и недорогие, выглядели аккуратно обработанными.

Моя мысль начала разрастаться, как молодое дерево.

«Если бы у меня были деньги, я могла бы открыть свою лавку. Нанять этих женщин, а ещё ту крестьянку из деревни. Они могли бы шить дешёвые платья для среднего класса. Возможно, мое виденье тоже нашло бы воплощение. Уверена, что такие изделия нашли бы спрос. Не все могут позволить себе дорогие наряды, но каждая женщина хочет выглядеть красиво».

Эта идея захватила меня с головой, как будто с неба пришло озарение. Мне даже показалось, что небеса раздвинулись, и Сам Всевышний пригласил меня на этот путь. Я могла бы обеспечивать себя одеждой и зарабатывать деньги, чтобы ни в чем не зависеть от Себастьяна. Но… у меня нет начального капитала!!!

Я прикусила губу, пытаясь заглушить тяжелое ощущение беспомощности.

И тут, как гром среди ясного неба, в голове вспыхнула мысль: приданое!

Себастьян упоминал, что родители не отдали его ему. Значит, оно всё ещё принадлежит мне! Эти деньги могут решить все проблемы… Заодно и этому козлу не достанутся.

— Спасибо вам, — произнесла я наконец воодушевленно. — Как только я достану средства. Мы с вами обязательно встретимся!

* * *

Я вышла на улицу, подрагивая всем телом от волнения.

Адрес родительского дома я прекрасно знала. Осталось только придумать, как добраться туда в ближайшие сроки…

Заодно посмотрю в глаза тем, кто обрек меня на такую жизнь…

Глава 17

Родители и их прием

Себастьян задерживался больше обычного.

Моя радость от этой новости была почти детской. Утром я делала вид, что равнодушна к словам Анны, принесшей мне чай:

— Хозяин сказал, что вернётся не раньше конца недели.

— Отлично, — только и ответила я, пряча торжествующую улыбку за краем кружки.

Зачем прятала? Даже верной служанке я не собиралась открывать душу…

Пробраться в кабинет Себастьяна ночью оказалось, как всегда, делом лёгким.

Толкнула дверь кабинета, и она поддалась с едва слышным скрипом.

На первый взгляд на столе царствовал хаос. Письма, записи о делах поместья, счета. Я перелистывала бумаги, стараясь не шуметь, но ничего похожего на брачный договор не нашла.

— Очевидно, ты не настолько беспечен, чтобы оставить это на виду, — пробормотала я, осматривая стол.

Взгляд упал на нижний ящик. Конечно, он был заперт.

Глубоко вздохнула, сосредоточилась, закрыла глаза и потянулась к защёлке замка с помощью своей магии. Я ощутила его форму, каждую неровность. Сдвинуть её оказалось непросто — пот выступил на лбу, руки задрожали.

Когда замок щёлкнул, я чуть не рассмеялась от облегчения.

«Из меня вышла бы неплохая воровка, — мелькнула мысль. — Сестра Летисия наверняка перевернулась бы на своей койке, как в гробу, узнай она об этом».

Брачный договор лежал сверху. Простой конверт с фамилиями родителей и Себастьяна на обложке. Я скривилась, читая их имена.

Развернула документ и пробежала глазами строчки. На последней странице я нашла то, что искала: адрес родителей.

Замерла, а перед глазами вспыхнули картины детства.

Монастырь. Длинные, холодные коридоры. Сестра Летисия, вечно ворчащая, что «такие дети, как ты, не приживаются в семьях», готовит мне очередную трепку из-за непослушания… Тогда я считала, что дело во мне: недостаточно хороша, недостаточно послушна, недостаточно красива…

Теперь я видела всё иначе. Это не моя вина, что самые близкие люди оставили меня. Это была черствость родителей.

Я выдохнула, сглотнула обиду и закрыла договор.

Осторожно вернув бумаги на место и заперев ящик, я выбралась из кабинета. В своей комнате тут же принялась собирать вещи.

Небольшая сумка, только самое необходимое: немного еды, деньги и небольшой нож, которым я частенько измельчала травы — подарок того самого лекаря, который останавливался у нас в монастыре.

Перед выходом я задержалась у зеркала. Моё отражение смотрело на меня с уверенностью.

— Я обязательно получу свое…— прошептала приглушенно, чувствуя, как внутри разгорается новая решимость.

Утро откроет новую главу моей истории…

* * *

С утра договорилась с торговцем рыбой. Он, как обычно, ворчал, что возить меня — это пустая трата времени, но два медяка в его руку быстро сняли все претензии.

— Ладно уж, залезай, — пробормотал он, не глядя в мою сторону.

«Если даже Себастьян приедет раньше и узнает, что я уехала, отговорка у меня готова — просто захотелось навестить родню. Кто осудит меня за это?» — думала я.

Когда телега остановилась в центре столицы, я выскочила на землю, глотая морозный воздух.

— Спасибо, дедушка, — кивнула я ему.

— В последний раз тебя катаю… — буркнул он в ответ и тронул лошадей.

* * *

На площади я быстро нашла карету, направляющуюся в Равенсборо, тот самый город, где жили мои родители. Внутри уже сидели трое пассажиров: две пожилые женщины в старомодных капорах и мужчина, чья строгая одежда и холодный взгляд сразу дали понять, что разговоров от него ждать не стоит.

Я опустилась на свободное место и отвернулась к окну. Дорога показалась долгой, но я не замечала её. Глядя на снег, стелящийся на полях, и леса, мимо которых проезжали, я думала о том, что будет дальше.

«Неужели я действительно здесь родилась?» — мелькнуло у меня в голове, когда карета въехала в Равенсборо.

Но эти улицы, дома и даже запахи, витавшие вокруг, не вызывали у меня