Невинные заметки - Ника Светлая

выглядит. Сегодня я гуру неловких моментов. Кажется, даже раскрываю рот, разглядывая мужчину. Он явно старше, можно заметить несколько неглубоких морщин на смуглой коже. Мужчина разливает шампанское по бокалам и снова смотрит на меня.

– Меня зовут Артур Новак. А вас?

– Я Николь Арманн, корреспондент журнала Duncan, – говорю, хотя меня еще не спрашивали о моей работе. От смущения заливаюсь краской.

– Неужели такая прекрасная леди сегодня осталась без спутника?

– Просто мой коллега – фотограф и не может сидеть на месте. А вы пришли сюда один?

– Нет, моя супруга нынче блистает на сцене в роли ведущей мероприятия.

В этот момент раздаются аплодисменты, и на небольшую сцену выходят невысокая стройная женщина в изумрудном пышном платье и мужчина во фраке. Разговоры смолкают, и все устремляют взгляды на ведущих.

– Мы рады приветствовать вас, уважаемые гости, на благотворительном бале по сбору средств для Центра изучения болезни Альцгеймера, – вещает женщина высоким звонким голосом. Снова раздаются аплодисменты.

– Все мы можем внести посильный вклад в изучение страшного недуга. В наших силах сделать мир лучше, именно этим мы сегодня и займемся, – продолжает мужчина во фраке.

Вскоре начинаются торги. Все средства с продаж идут на счет центра. На аукционе представлены самые различные лоты: кто-то выставил свои произведения искусства, издательства предлагают свои услуги, в том числе Duncan, некоторые именитые гости предложили на аукцион «Ужин со звездой». Под звездой они имеют в виду себя. Яхты, спортивные клубы, наряды, украшения, предметы искусства – у этих людей множество лишних вещей. Когда назвали лот «Размещение в журнале Duncan», в торги вступает мой сосед.

– Две тысячи долларов, – безапелляционно произносит он. Я вздрагиваю, то ли от удивления, то ли от резкого звука его голоса.

– Три, – слышится откуда-то.

– Пять, – сухо добавляет Артур.

– Семь, – звучит недалеко от нас. Пытаюсь разглядеть незнакомца за соседним столиком, но тщетно: он скрывается за широкими спинами мужчин и пышными нарядами женщин. Лишь один человек за этим столиком сидит вполоборота и не сводит с меня глаз – это Макс. Ловлю его взгляд на себе, и в этот миг все в этом зале перестает существовать. Он неторопливо накручивает на палец прядь волос Вероники, в то же время пожирая глазами меня. Или мне снова померещилось? С этим человеком нельзя быть ни в чем уверенной.

– Десять тысяч три! Продано! – раздается женский голос, и оглушительные аплодисменты выводят меня из гипноза. Не сразу понимаю, что аукцион выиграл Артур, но его довольная улыбка говорит сама за себя. Он в приглашающем жесте предлагает мне руку. Не думая, я отвечаю и протягиваю ладонь. Артур склоняется и, не отводя взгляда от меня, оставляет быстрый горячий поцелуй на руке.

– Зачем вы это сделали? – мой тон немного груб, а вопрос звучит двусмысленно. Артур по-прежнему держит в своей горячей ладони мою, поэтому явно решил, что речь идет о поцелуе. Он изгибает бровь в немом вопросе, легкая ухмылка украшает его лицо. – Имею в виду аукцион.

Артур отпускает мою руку, садится поудобнее и только потом отвечает:

– Всегда мечтал сделать доброе дело. Мы ведь именно ради этого здесь собрались, не так ли?

– Да, но почему именно Duncan?

– А почему бы и нет? – весело произносит Артур. И он впервые за вечер широко улыбается. Маленькие морщинки весело играют на его лице, их гораздо больше, чем казалось на первый взгляд. Но они его только украшают. – К тому же это даст мне возможность снова встретиться с одной очаровательной девушкой.

Он что, флиртует со мной? Этого мне еще не хватало – женатого поклонника. И сегодня я должна заигрывать с ним, чтобы позлить Макса. А в итоге все пошло кувырком. К тому же мне так и не удалось завоевать внимание Макса. Кидаю беглый взгляд на него, но он уже занят беседой с кем-то из гостей.

– Благодарю вас, Артур, вы очень щедры на комплименты и не только. Но, простите, мне нужно отлучиться. – Снова беру тайм-аут, это помогает мне мыслить трезво. Хватаю сумочку и телефон и поднимаюсь со стула. Как истинный джентльмен Артур привстает вместе со мной.

Просторная дамская комната снова встречает меня своими кремовыми диванчиками и зеркалами во всю стену. Быстро привожу себя в порядок и располагаюсь на мягком диване. Закрыв глаза, полностью расслабляюсь и глубоко дышу, чтобы восстановить силы и успокоить расстроенные нервы. Внезапно дверь распахивается, я вздрагиваю от неожиданности и открываю глаза. Передо мной стоит Макс. Я немедленно поднимаюсь на ноги и прижимаю руки в груди. Встреча с ним ничем хорошим для меня не заканчивается. Вся его поза кричит об этом. Мы молчим, я слышу свое громкое прерывистое дыхание, но не могу успокоиться. Макс выглядит опасным. Сбежать нереально: он предусмотрительно запер дверь.

Макс неторопливо двигается ко мне, а я отступаю, хотя знаю, что это просто отсрочит неизбежное. В ужасе прижимаюсь к холодной мраморной стене. Лучше это, чем прикоснуться к горячему телу Макса. Он совсем рядом, эта близость невыносима, словно внутри Макса спрятан излучатель возбуждающих волн. Одно касание, и я перестану контролировать себя, а он, напротив, обретает самообладание. Поэтому упирается руками в стену, оставив между нами пространство в пару сантиметров. Он хочет, чтобы во время беседы я сохраняла трезвый ум. Какая забота с его стороны! Нежный поцелуй в одно касание и бесконечно долгие секунды погружения в омут его глаз. Набираешь в легкие воздух и не дышишь, ныряешь – и под водой целый мир. Наверное, впервые Макс предстал без прикрас и высокомерия. И я видела, что в глубине этого холодного моря безразличия есть теплый источник, но к нему не прикоснуться. Протягиваю руку, чтобы ощутить это тепло, но Макс разворачивается и уходит.

– Макс, – останавливаю его у самой двери. Он стоит ко мне спиной. Это тот момент, который может все изменить, после которого наступает «жили долго и счастливо». Но это не про Макса. Он оборачивается, и на его лице снова лед и равнодушие. – Зачем все это?

– Мне так нравится.

Дверь захлопывается. А чего еще можно было ожидать от Макса? Я злюсь на его слова, взгляды, поцелуи. Хочется броситься вслед за ним и прокричать все, что у меня на сердце, но представляю, как все будут на меня смотреть, смеяться, снимать. Но почему только ему можно делать все, что вздумается, и это сойдет ему с рук? И теперь злюсь на себя за то, что позволяю играть с собой, и за то, что думаю о нем. Мне становится трудно дышать, хочется скинуть это платье и смыть макияж. Бросаю на пол сережки, следом летят браслеты, а за ними и сама падаю на колени и плачу. Мне не