Мёртвые девочки никогда не проболтаются - С. Дж. Сильвис

Я резко вдохнула, вскинув голову — волосы взметнулись, открывая лицо. Тобиас. Джемма обхватила брата за талию, а в моих глазах закололо, будто миллион иголок пытался показать всей школе: я не так сильна, как притворяюсь. Хотя какая разница? Они уже составили обо мне мнение ещё до того, как я вернулась, пряча эмоции, как хамелеон.

Тобиас выглядел так же. Все такое же бесстрастное лицо, даже когда его давно потерянная сестра обнимала его за тонкую талию. Плечи — такие же мускулистые и широкие, как в Ковене, в той подземной комнате — бункере, где я оказывалась слишком часто, когда кошмары не давали мне спать. Его единственным утешением там были бесконечные тренировки: сотни отжиманий, пока я лежала на его кровати, изо всех сил стараясь не закрывать глаза, лишь бы не встречаться во сне с прошлым. Маленький шрам над бровью никуда не делся, а челюсть была напряжена, будто струна. Он стоял в столовой в такой же форме, как и все парни, но выглядел скорее как грубоватый солдат, чем как ученик. Тобиас был воплощением того, из чего делают плохих парней. Окажись мы здесь при других обстоятельствах, он бы мгновенно влился в ряды Бунтарей.

Тихий шепот Святой Марии уже начал расползаться по залу, пока все разглядывали нового ученика. Девушки наверняка синхронно скрестили ноги и приоткрыли рты, увидев свою новую блестящую игрушку.

Но у меня для них новость: Тобиас — вне доступа. Не потому, что он мой — между нами никогда ничего не было, кроме того, что мы были двумя сломанными подростками, пытающимися спасти себя и друг друга, — а потому что его сердце было просто органом, поддерживающим жизнь. Ничем больше.

Не осознавая своих действий, я встала из — за стола и устремилась к Тобиасу. Джемма все еще обнимала его, но он не отвечал на объятия. Однако, как только наши взгляды встретились, он тихо выдохнул и едва заметно кивнул.

«Мы в порядке».

Чем ближе я подходила, тем сильнее разливалось тепло в груди. Я чувствовала, как внимание зала переключается с Джеммы и ее брата — близнеца на меня. Джемма, должно быть, заметила, что Тобиас немного расслабился, потому что отстранилась и опустила руки.

— Я же говорила, что с ней все в порядке, — прошептала она, когда я приблизилась. Джемма обернулась и улыбнулась мне так тепло и мягко, что внутри что — то сладко сжалось. Она мне нравится.

— Я привык убеждаться лично, — ответил Тобиас, не понижая грубоватого тона. Джемма слегка закатила глаза и отошла в сторону.

Я пожала плечами, скрестив руки, будто от внезапного холода — а он действительно исходил от стола справа.

— Она права. Я в порядке.

Ледяные глаза Тобиаса сузились, шрам над бровью слегка сдвинулся, словно тень, скрывающая эмоции.

— Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. — Его взгляд резко переместился к столу, за которым сидел единственный человек, вызывавший у него в этом зале неприязнь, и жар от его тела обжег меня, будто я слишком близко подошла к огню.

— Я могу за себя постоять. Ты это знаешь, — тихо сказала я, чтобы никто не услышал. Но все вокруг буквально ловили каждое наше слово. Почти никто не знал всей истории о том, как мы с Тобиасом сбежали из психиатрической больницы, но внимание к нам росло. «Шёпоты Мэри» уже сообщили, что Джемма Ричардсон — родственница директора и что у нее есть брат — близнец, который скоро присоединится к школе. Остальное оставалось домыслами, и это маленькое представление точно добавит масла в огонь.

Тобиас пожал плечами, не отводя взгляда — наверное, от Кейда. Джемма все еще стояла рядом, слегка покусывая губу.

— Это не значит, что тебе нужна помощь. — В его голосе прозвучал легкий рык, виски напряглись, но затем он снова посмотрел на меня. — Может, обнимемся и покончим с этим? Пусть все девчонки в этой чертовой школе решат, что я занят, и не будут пытаться распахнуть передо мной ноги.

Я тихо рассмеялась, делая шаг ближе. Джемма наклонилась между нами, отворачиваясь от зала.

— Это их не остановит, поверь.

— Отлично, стая чертовых дикарок.

Мы с Джеммой переглянулись и рассмеялись, пока втроем сбивались в кучу. Хотя Джемма пробыла в Ковене не так долго, как мы с Тобиасом, нас связывало нечто, чего никто другой никогда не поймет.

Я прижалась головой к его твердой груди, слушая странно спокойный ритм его сердца, и обняла за талию, ощутив, как его позвоночник напрягся, будто несгибаемые стены этой школы.

— Если хочешь, чтобы все поверили, что ты «занят», тебе придётся обнять меня в ответ, Тобиас. Или хотя бы перестать стоять как кактус. Чувствую, сейчас выпустишь колючку, и я истеку кровью.

В его груди прокатился низкий гул, от которого зазвенело в ухе, пока Джемма сжимала губы, стараясь не рассмеяться. Его сильные руки обхватили меня — впервые за всё время он обнял меня. Возможно, впервые с тех пор, как его бросили в Ковен.

— Как бы я ни ненавидел эту бессмысленную театральность, выражение лица твоего парнишки почти того стоит.

Щёки вспыхнули, и я мысленно поблагодарила звонок, прозвеневший над головой. Он словно вывел всех из оцепенения — скамьи заскрипели, книги захлопнулись. Мы втроём отошли от двери, пока остальные расходились по классам, украдкой поглядывая на Тобиаса.

— Какой урок первый? — спросила Джемма, и в её голосе звенела лёгкость. Исайя появился рядом, кивнув Тобиасу; тот ответил едва заметным движением подбородка.

— Современная литература, — ответила за него я. — У нас одинаковое расписание.

Тобиас резко опустил на меня взгляд.

— Это ты уговорила Тэйта записать нас в один класс?

Джемма усмехнулась:

— Скорее всего, он сам так решил. У него странный способ проявлять заботу.

— Видимо, эту черту я не унаследовал от «дорогого папочки», да? — саркастически хмыкнул Тобиас.

Улыбка Джеммы медленно угасла, но Исайя тут же перехватил инициативу, сплетая пальцы с её пальцами. Он поднёс её руку к губам, мягко поцеловав.

— Мы опаздываем. Пусть Джорни покажет Тобиасу, где кабинет, ладно?

Я сжала губы, кивнув. Мне нужны мои книги. Резко перекинув волосы через плечо, я развернулась — и застыла на месте. Мои учебники уже были протянуты мне крепкой, напряжённой рукой. Взгляд зацепился за побелевшие костяшки пальцев и мертвую хватку.

— Держи. — Одно это слово прозвучало густо, тяжело, и внутри неожиданно ёкнуло что — то вроде вины. Я медленно подняла глаза на Кейда. Его мышцы напряглись, шея покраснела от эмоции, которую он