Мёртвые девочки никогда не проболтаются - С. Дж. Сильвис

правда неизвестна никому. А теперь мой секрет витал в воздухе. Если все узнают, что кто — то напал на меня и оставил умирать… Что сделает директор Эллисон? Вызовет полицию? А если нападающий, прежде чем его поймают, решит «закончить начатое»?

Дрожащими пальцами я выхватила телефон у Слоан и дочитала заголовок:

«Источник утверждает: Джорни Смит исчезла на восемь месяцев из — за незапланированной беременности и якобы родила в приюте «Клеменси». А самое интересное? Отец ребенка — не кто иной, как наш местный Бунтарь, Кейд Уокер.»

Мое лицо побелело в тот же миг, как я вернула Слоан телефон. Это просто слухи. Просто слухи. Просто слухи. Но насколько же они были мерзкими! Я, Джорни Смит, сама выросшая в приюте, бросила бы своего ребенка там же, только чтобы вернуться в школу?

— Не переживай, Джорн. Кейд заставит их удалить это, — Слоан положила яблоко на мой поднос, а затем и на свой, зная, что я слишком погружена в нежеланные мысли, чтобы вообще что — то делать, кроме как стоять прямо.

Я тут же нашла Кейда взглядом в переполненной столовой, едва Слоан произнесла его имя. Школьная блузка внезапно стала слишком тесной, сдавливая грудную клетку. Дыхание застряло в горле, когда он со всей силы ударил кулаком по столу, обнажив напряженные мышцы предплечий. Мика, один из друзей Бунтарей, что — то яростно говорил Кейду, но я не могла разобрать слов.

Голос Кейда гремел, и чем ближе мы с Слоан подходили, тем больше мое зрение затуманивалось.

Дыши, Джорни. Просто дыши.

— Кто, блять, это разместил? Это не хренова игра!

Исайя обошел стол, за ним последовала Джемма. Он посмотрел на Кейда, затем на меня, и снова на Кейда.

— Кейд, остынь. Этот блог читают только студенты. Ты же знаешь.

Кейд резко повернулся к нему, сверкнув глазами. Он скрестил руки на груди, и я невольно задержалась взглядом на его загорелых предплечьях. Солнце едва пробивалось сквозь деревья за окном, а он уже выглядел растрепанным — галстук болтался свободно, рукава закатаны до локтей.

— А если кто — то из близких к нашим отцам следит за этим, а? — его голос понизился, но я, будто загипнотизированная, подошла ближе и услышала каждое слово. — Если кто — то подумает, что у меня с ней ребенок, тогда...

Он замолчал, резко повернув голову в мою сторону. Гнев на его лице слегка утих, когда наши взгляды встретились.

Это было больно.

«Если кто — то подумает, что у меня с ней ребенок, тогда…»

Тогда что? Он не хотел быть связанным со мной? Поэтому все это время держал наши отношения в секрете? Поэтому целовал меня только за трибунами и водил купаться в запретный бассейн, куда никто не ходил? Поэтому мне приходилось скрываться?

Сердце колотилось все сильнее, пока я в замешательстве пятилась назад — и наткнулась на кого — то. Брови Кейда сдвинулись, его идеально очерченные губы приоткрылись, будто готовые выдать какую — то жалкую отговорку.

— Ну что, это правда?

Человек, в которого я врезалась, шагнул вперед, заслонив Кейда. Когда я поняла, что это Обри, во мне закипела ярость. Исчезни. Ее ухоженные брови взлетели к линии волос, а в глазах читалось не злорадство, как на той вечеринке, а... неподдельное любопытство.

— Ты... Ты правда родила ребенка?

Она что, серьезно?

Я судорожно перевела дыхание, пытаясь заглянуть за высокую прическу Обри в поисках выхода. На меня уставились все. Десятки глаз скользили вниз, к моему плоскому животу, будто после родов я должна была волшебным образом похудеть еще больше.

— Значит, это неправда, что ты резала вены?

Я не стану отвечать на это.

— Я... — Спину покрыл липкий пот, а комната начала плыть перед глазами. Все смотрят. Все ждут. Я почувствовала себя в ловушке — и в тот же миг перенеслась обратно в психушку: серые стены, чужие руки, хватающие меня, уколы, смирительные рубашки... — Я... я...

Сознание помутнело. Поднос с грохотом рухнул на пол, яблоко покатилось прочь — вместе с моей способностью сохранять самообладание. Кто — то крикнул мое имя. Чьи — то пальцы резко дернули за рукав кардигана, крутанув меня вокруг оси, пока одежда не сползла с плеча.

Я моргала, как испуганная колибри, а перед глазами вместо школьницы мелькало лицо Барри — санитара из больницы. В горле встал ком от давно забытого, но такого знакомого крика.

Я должна выбраться отсюда. Должна. Должна.

Мои колени стали мокрыми от слёз, и, если бы я лизнула губы, наверняка ощутила бы вкус соли. Бинты на руках были сорваны, и швы торчали наружу, как маленькие иголки, когда я проводила по ним пальцами. Будь я действительно суицидальна, можно было бы просто вырвать их и истечь кровью, как несколько дней назад. Но я не хотела умирать.

Я хотела лишь одного — выбраться из этого места.

— Джорни, ты должна сказать нам правду. Почему ты пыталась навредить себе?

Я уже не знала, сколько раз можно повторять: «Кто — то сделал это со мной», прежде чем меня наконец услышат. Проблема была в том, что они понимали мои слова. Я говорила чётко и ясно. Они просто не верили мне.

— Ты не поправишься, если не будешь с нами честна.

— Я хочу уйти, — проговорила я, глядя на человека в слишком маленьких очках, съехавших на кончик носа.

— Ты не можешь уйти.

Я горько рассмеялась, чувствуя, как печаль мгновенно сменяется гневом.

— И что? Вы будете держать меня здесь, пока я не скажу, что пыталась убить себя? Но это не я! Кто — то подкрался сзади и сделал это!

— И кто же это был?

Я вскочила на ноги, комната закачалась, как лодка на бурных волнах. Желудок сжался, и меня накрыло волной тошноты. Я не ела несколько дней, а вперемешку с лекарствами, которые мне давали, я уже не понимала, где верх, а где низ.

— Я не знаю! Я ни с кем не общалась! Никто даже не знал, что я там была, кроме...

— Кроме кого, Джорни?

— Это не мог быть Кейд. Он не сделал бы со мной такого.

— Может, ты слышала голос, который велел тебе это сделать?

— Что?! — я чуть не задохнулась от возмущения. — Голос в голове? Нет! Я не делала этого с собой!

Человек в очках устало провёл рукой по лицу и вздохнул:

— Мы продолжим позже. Отдохни. Я вижу, ты перевозбуждена.

Я фыркнула, яростно желая скрестить руки:

— И это, конечно, никак не связано с таблетками, которые вы мне даёте, да?