Мёртвые девочки никогда не проболтаются - С. Дж. Сильвис

Её руки нашли мою талию, и я вспыхнул с головы до ног. Глаза уже немного привыкли к темноте, и тусклые красные огоньки лишь добавляли комнате дьявольской соблазнительности. Да будь мы сейчас в аду — я бы всё равно удерживал её здесь, как в своем логове.

Джорни, может, и не знала этого, может, не соглашалась, но она была моей.

— Так вот что это? Притязания?

Её пальцы вцепились в мой галстук, болтавшийся между нами. Я уперся рукой в трубу над её головой, заставляя её отступить ещё дальше — возможно, это был какой — то механизм, но мне было всё равно. Ладонь прижалась к холодному металлу, лишь бы не поддаться желанию притянуть её к себе.

— Притязания на что? — я сократил дистанцию. — Что тебе нужен я, чтобы успокоиться? Конечно.

Её лёгкий, саркастичный смешок ударил мне в лицо, а я втянул её сладкий запах, как гончая, идущая по следу. Глаза закрылись, когда она дёрнула меня за галстук ближе.

— Играем в то, что мы все те же, что восемь месяцев назад.

Ноздри дрогнули, а на губах расползлась хищная ухмылка. Я не смог сдержаться — провел языком по линии её губ, ненадолго углубившись внутрь, будто она сама меня позвала.

— Ты всё такая же на вкус.

— Может быть, — её шёпот обжёг меня. — Но внутри я уже не та, Кейд.

В темноте мои зрачки расширились. Я видел лишь её силуэт, подсвеченный алыми отблесками, придававшими её коже жаркий оттенок.

— Давай проверим.

Я резко опустил руки на её бёдра, и она вздрогнула, сильнее прижимаясь к трубе за спиной. Её юбка съехала вниз, обрывки ткани смешались с пронзительным воем ближайшего механизма. Я поглотил её вздох, когда мои ладони сжали её ягодицы, и я едва не погиб на месте — настолько знакомым, настолько правильным было это ощущение.

Я потерял себя без тебя. Я зацеловал её до беспамятства, вынимая душу и вкладывая обратно — даже если она отказывалась в этом признаться. Джорни не понимала моих мотивов, и я не мог даже представить, что творилось у неё в голове в ту ночь, когда я не пришёл, через что она прошла, когда её забрали, посчитав суицидницей. Я не винил её за холодность и ненависть — хотя бы внешнюю. Потому что сейчас она могла ненавидеть меня, но чёрт возьми, она так же отчаянно хотела меня.

— Раздвинь ноги, — потребовал я, отстраняясь, чтобы разглядеть её полуобнажённой перед собой.

Когда она замешкалась, я впился пальцами во внутреннюю сторону её бёдер, почти прорывая кожу ненасытной хваткой, и силой раздвинул её шире. Она прошептала что — то, её ладони вцепились в мои напряжённые плечи.

— Кейд...

Моё имя сорвалось с её влажных губ, и я жаждал припасть к ним, как к пиру во время чумы.

— Я так долго тебя не касался.

Тишина повисла между нами, а в груди разлилось жжение, будто раскалённое клеймо впилось в плоть.

— Я знаю, что не заслуживаю этого, — пробормотал я, продвигаясь выше по её ноге, чувствуя, как кровь приливает ко всем тем местам, где мне так нравилось её касаться. Если она не впустит меня сейчас, я сойду с ума.

— Давай притворимся. Ты всё ещё в панике, Джорни. Разве ты не чувствуешь, как бешено стучит твоё сердце? Я чую страх.

— Я не боюсь, — выдохнула она, бёдрами подаваясь навстречу, пока моя рука продвигалась к границе трусиков.

Я стиснул зубы, пытаясь сдержать порыв.

— Хорошо.

Я отодвинул ткань в сторону. Машины за спиной шипели громче, когда я провёл пальцем по её влажной щели, чувствуя, как она дрожит. Я усмехнулся, прижавшись губами к её рту.

— Похоже, ты не так уж изменилась. Я всё ещё знаю, что сводит тебя с ума.

Её пальцы впились в мои плечи, когда я скользнул ниже, чуть касаясь клитора, а затем проник внутрь кончиком пальца.

— М — м...

Её тело содрогнулось, когда я вошёл глубже, и перед глазами вспыхнули искры.

— Ты вся на взводе, — прошептал я, убирая руку с её бедра и прижимая ладонь к груди, которая вздымалась всё быстрее. Она отпустила моё плечо, когда я двинулся внутри, чувствуя, как её влага покрывает мои пальцы.

— Давно никого не было?

Чёрт, лучше не отвечай.

Её ладонь сомкнулась вокруг моего запястья, и я взглянул вниз, мечтая увидеть, как она теряет контроль. Она заставила мою руку двигаться быстрее, а я наклонился к её губам:

— Скажи, ты хоть раз вспоминала меня, пока тебя не было?

— Нет.

Её бёдра выгнулись в ответ, и я знал — это ложь.

— Не ври мне. — Моя рука обхватила её шею, и ее пульс бешено стучал у меня в ладони.

— С чего бы мне думать о том, кто оставил меня умирать? — Ее зубы впились в мою нижнюю губу так сильно, что я почувствовал медный привкус крови на языке. Я зарычал, запирая правду глубоко внутри. Если она уже боится того, что случилось, что, черт возьми, будет, если она узнает правду? Что угрозы приходили за месяцы до нападения? Я не заслуживаю ее.

— Я думал о тебе каждый чертов день, — признался я, выпуская слова из груди, хотя знал — они не смоют ни мою вину, ни ее чувство предательства. — Каждый поворот, каждая светлокожая девушка в толпе, каждый раз, когда я прикасался к себе. Ты, Джорни. Я думал о тебе каждый раз, даже когда это было больно.

Она отвернулась, и ее вздох прозвучал слаще любого стона. Я добавил палец, чувствуя, как натягивается каждая струна внутри меня. Так и хотелось развернуть ее, прижать руки к трубе над головой и трахнуть так сильно, чтобы она забыла, что я сделал. Но я не стал — потому что сейчас дело было в ней. Ее стенки сжимались вокруг моих пальцев, пока я расстегивал школьную блузку, скользя свободной рукой внутрь, к тому самому твердому соску, который, как я знал, там будет.

— Тебе нравится знать, что я думал о тебе, когда трогал себя? — Мой нос скользнул за ее ухо, а она подавила стон. Ее бедра двигались в такт моим пальцам, так медленно, что даже я начал терять контроль. — Я вспоминал твою идеальную киску, которая всегда отвечала на мои прикосновения.

— Кейд. — Джорни боролась с грязными разговорами, которые, я знал, она обожала. Моя скромная, нежная Джорни превращалась в чертенка, когда оставалась наедине со мной. Даже когда я впервые взял ее, лишив невинности эту хрупкую куколку,