Мёртвые девочки никогда не проболтаются - С. Дж. Сильвис

что я всё — таки сирота, и у меня нет никого из родных, кроме сводного брата — который, по иронии судьбы, до недавнего времени был заклятым врагом моего парня. Но вопросов оставалось ещё слишком много.

Кейд рассмеялся — лёгкий, холодноватый звук разнёсся в морозном воздухе. Он откинулся на скамейке для лакросса, и чёрная шапка делала его острые черты лица ещё выразительнее.

— Существуют спецбригады по зачистке. У моего отца они были в быстром наборе.

Я продолжала лепить снежок, но мои губы раздвинулись от шока.

— Пугает, как спокойно ты это говоришь. Выходит, у меня не только парень, который живёт по таким законам, но и сводный брат тоже.

Сюрреализм.

Кейд пожал плечами.

— Для меня в этом нет ничего дикого. Я так вырос. И Бэйн тоже. Думаешь, почему моя мать сбежала из города так быстро?

В груди что — то сжалось — в его голосе явно звучала боль. Кейд умел скрывать эмоции ото всех… но не от меня. Те редкие моменты, когда он упоминал мать с приглушённой горечью, говорили сами за себя — это всё ещё ранило его, хоть он и не признавался.

— Кеееейд…

Его тёплый взгляд скользнул по мне сверху вниз.

— Джорнииии…

У меня в животе всё перевернулось, но я подавила мгновенную реакцию на его кокетливый голос.

— Давай позвоним твоей маме.

Его улыбка мгновенно исчезла.

— Нет.

Сапоги хрустели по снегу, оставляя за собой чёткие следы. Как только я приблизилась, он раздвинул ноги, и его замёрзшие, покрасневшие руки обхватили мою талию. Он запрокинул голову, а я заглянула в его глаза — и сразу утонула в том чувстве безопасности и покоя, которое они дарили.

Но я хочу, чтобы и он почувствовал то же самое.

— Давай, — прошептала я, бросая снежок (который изначально собиралась швырнуть в него) и прижимая ладони к его ледяным щекам.

Его розовые от холода губы были так близко, что я не могла отвести взгляд.

— Хотя бы… чтобы закрыть эту дверь.

— Двери нет и не было.

Мои пальцы слегка сжали его лицо, ощущая легкую щетину на его коже.

— Дверь есть. Ты обязан сам рассказать ей, какой ты человек на самом деле.

— И какой же я человек, Джорни Смит?

Губы сами растянулись в улыбке, и я придвинулась ближе, позволяя его рукам плотнее обхватить мою талию.

— Ты предан тем, кто этого заслуживает. Ты самоотвержен до безумия. Заботливый и нежный, когда захочешь. И ты изо всех сил стараешься поступать правильно, даже если тебя окружает только зло.

От его рта отделилось облачко тёплого дыхания, а затем он подхватил меня за бёдра и усадил к себе на колени. Я оседлала его, свесив ноги за скамейку.

Его губы коснулись шеи, а голос прошептал прямо в ухо:

— Кажется, ты только что закрыла эту дверь.

— Хорошая попытка, — парировала я, приближая наши лица.

— Если я готова налаживать отношения со сводным братом, который порезал мне запястья, чтобы все думали, будто я покончила с собой, и держал меня в психушке, чтобы скрыть, что я жива…

Я сделала паузу, давая ему прочувствовать абсурдность сравнения.

— …то ты уж точно можешь позвонить маме и начать разбираться с прошлым.

Его пальцы слегка впились мне в бёдра, но я не отступала.

— И кстати, разве не ты твердишь мне, что чужие поступки — не моя вина? Что я не должна винить себя за смерть сестры Марии?

Боль от этой мысли всё ещё жила где — то глубоко внутри, всплывая в самые неподходящие моменты — например, когда мы с Кейдом по выходным помогали в приюте.

— Ты — не твой отец. Его действия не должны определять тебя.

Он рыкнул, резко притянув меня к себе так, что наши тела слились воедино, вырвав у меня прерывистый вздох.

— Ладно, — сквозь зубы процедил он, проведя языком по моей нижней губе.

— Но сначала...

Спина коснулась снега, а его губы замерли в сантиметре от моих, став единственным, что существовало в мире.

— Я чертовски голоден.

КОНЕЦ.