Измена. Хочу тебя разлюбить - Чарли Ви

родителей. Чтобы никто ничего не знал про нас. Тогда малыш останется со мной. Да! Это единственный вариант при котором он не заберет моего малыша. Сегодня же поговорю с Глебом.

От принятого решения мне стало немного легче. Может, если бы он вот так резко не стал меня избегать, и у нас продолжалась относительно нормальные отношения, может, тогда я ещё надеялась на его доброту и рассказала. Но его поведение, в который раз убедило меня, что я для него никто. Зачем тогда продолжать жить вместе?

Теперь мне необходимо было правильно и хорошо питаться. И хоть есть совсем не хотелось я затолкнула в себя немного мяса, выпила гранатового сока. Отправила водителя в аптеку за лекарствами, боясь опять где-нибудь упасть. Я знала, что при анемии надо пить железо. Голова периодически ещё кружилась. Близился вечер, а с ним и приход Ксюши. Ей я решила тоже ничего не рассказывать. Она ещё не прошла проверку на доверие. Но мне было очень интересно, что же такого хочет рассказать она мне.

Почти час просидела в душе, приводила себя в порядок, чтобы выглядеть хорошо, потому что сегодняшнее отражение меня напугало. К шести я была готова к приёму гостей. И чтобы занять себя чем-нибудь, вновь направилась в кабинет Глеба, за очередной интересной книгой.

Когда я подошла ближе, мне показалось, что откуда-то слышатся голоса. Я прислушалась, тихое бормотание доносилось со стороны кабинета.

Глеб дома? А почему я не заметила? Интересно с кем он там разговаривает? Я подошла к двери, она была закрыта не до конца. Я дёрнула ручку, резко распахнув дверь. Соображая на ходу, как объяснить своё появление и … замерла на месте.

Ксюша стояла напротив Глеба, ладонями упираясь в его грудь. Всё это напоминало сцену из дешёвого бульварного романа: муж и подруга спелись за спиной главной героини. Вот только я сейчас не роман читала и не сериал смотрела. Мой муж вновь предал меня. Да и муж ли он мне? Да и она не подруга вовсе.

— А как же Макс? — единственное что вырвалось у меня. Я развернулась и закрыла дверь. Это было последней каплей. На этом всё закончено. Я не прощу. Крутилось в голове. Слёзы разочарования застилали глаза, а внутри будто взорвалась пустыня.

Я пыталась вдохнуть, но не могла. От спазма сдавило горло.

Из кабинета вышел Глеб и поймал меня за руки.

— Успокойся. Успокойся, слышишь? Между мной и Ксюшей ничего нет. Ты слышишь меня? — Глеб говорил спокойно и уверенно, но он всегда так говорил. Всегда был уверен в своей правоте и мог убедить любого. Вот только я больше верила своим глазам.

— Ненавижу тебя. Отпусти!

Я пыталась вырвать руки, которые словно наручники обхватили мои кисти.

— Софи, услышь меня, пожалуйста.

— Соня я тебе сегодня хотела как раз рассказать…

— Ксюша, свали на хер отсюда, — прорычал Глеб.

— Ты мне противен. Вы мне противны. Ваша напускная доброта к бедной девочке какой вы меня считали. А сами… сами… Боже мой, во что я ввязалась! И отпусти наконец мои руки, я не твоя вещь. И имею право уйти.

Глеб разжал пальцы.

— Смотри, я не держу тебя. Просто дай всё объяснить.

— Не хочу тебя больше видеть.

Я развернулась и рванула к лестнице. Мне не хватало воздуха, хотелось вдохнуть полной грудью. Уйти подальше от людей и спрятаться в саду.

Я подлетела к ступеням, нога неловко оступилась поскользнулась и, хватая воздух руками, я покатилась вниз по белым мраморным ступеням.

Последнее, что запомнил мой мозг, это был почти звериный рык Глеба:

— София!

Глава 25. Наш малыш

(Глеб)

Ее маленькая ручка безвольно лежала в моей руке.

Я сам во всём виноват. Впервые мне хотелось самому себе набить морду. Всё началось неделю назад, когда в офис заявилась Кристина. В который раз предлагая себя. Она и до этого звонила пару раз, пытаясь договориться о встрече, но я игнорировал её. Я считал, что одного разговора для объяснения и расставания было достаточно, а если не понимает, то это её проблемы. Но Кристина оказалась намного наглее. В тот день она вновь попыталась завлечь меня своим стройным телом, лезла к ширинке. Но перед глазами стоял образ спящей Софи, как она уютно устроилась на моей руке, а золотистая прядь колечком закрутилось на виске, и я боялся пошевелиться, чтобы не разбудить её. Кристина же не вызывала ни желания, ни сочувствия. Поднял рывком с колен и встряхнул как следует, чтобы у неё мозги на место встали.

— Стоило твоей миленькой жёнушке ноги раздвинуть и ты сразу приручился? — язвила от бессилия Кристина.

— Я последний раз предупреждаю: или ты уходишь или…

— Или что? Ты самолично меня выставишь? Или может отшлепаешь? Тебе же нравилось раньше унижать меня и причинять боль. Ты уверен, что она выдержит это? Что с тобой случилось? Ты превратился в тряпку. Я не узнаю тебя Громов.

Я едва сдерживался. Из последних сил сдерживался. Но её слова вгрызлись в мозги и даже после её ухода продолжали крутиться в голове. Я действительно стал совсем домашним. Меня тянуло к Софи. Так тянуло, что я сам пугался собственных чувств. Надо было дать себе время, чтобы понять. Не надо было оставлять её одну. Кто знает, что она себе накрутила в голове. Ещё и Ксюша пришла на разборки.

Наверно, со стороны мы действительно выглядели, как два влюбленных человека, но только мы с Ксюшей знали, что это не так. Поначалу я и правда был влюблен в неё. Мы с Максом даже соперничали, чтобы добиться её расположения. Но Ксюша сделала свой выбор и я отступил. Хотя её образ долго преследовал меня и девушку я себе хотел такую же чистую, веселую, независимую. Именно поэтому, когда мама обратила моё внимание на Софи, я и решил предложить ей замужество. Она напоминала Ксюшу, только была более спокойная и молчаливая. От её аромата меня пробирало до дрожи, хотелось обнять её и никогда не отпускать. Её мягкая податливость и невинность пробуждали во мне чувства, о которых я и не подозревал. Хотел защитить, закрыть её от всех, обнимать, целовать и шептать в её аккуратное ушко, что она только моя. С Ксюшей такого не было.

Зачем она пришла в кабинет, зачем пристала с расспросами, как я отношусь к Софи? Зачем отчитывала меня, как мальчишку? А вышло совсем всё неправильно.

Я снова посмотрел на разбитое лицо Сони, на котором казалось небыло живого места, отекшее с синяками