Измена. Хочу тебя разлюбить - Чарли Ви

Я ждал, что она согласится. Надеялся. Но после недолгой паузы она ответила “нет”.

— Глеб, я хочу забыть тебя и это позорное замужество. Оно было изначально обречено на провал. Одно хочу спросить у тебя. Ответь честно. Зачем ты сделал мне предложение, а потом изменил?

Я молчал. Невозможно в один момент стать святым и покаяться в собственной глупости.

— Может, я когда-нибудь тебе расскажу, когда мы будем наедине. По телефону о таком говорить не хочется.

— Что ж, значит, это так и останется для меня тайной. За мамой я приеду через две недели, если ты не против. Прощай, Глеб.

Она скинула трубку.

Я не ожидал, что это невинное слово “прощай”, вызовет во мне яростный взрыв. Швырнул телефон об стену, словно он был виноват в том, что София ушла. Я схватился за голову, сдавливая виски.

Ну ничего-ничего. Пусть отдохнёт, восстановится. Я сам приеду к ней через недельку. Отступать не в моих правилах. Только для начала надо закончить сделку и передать дела помощнику. Слава богу, он у меня умный малый.

* * *

Вдавил газ, наблюдая, как стрелка приблизилась к отметке сто двадцать. Послушный гелендваген довольно урчал, разгоняясь по трассе. Наконец, душный город с его заботами и проблемами остался позади.

Всё изменилось. Я даже сам не понял, в какой момент эта маленькая зеленоглазая ведьма просочилась ко мне в душу. Ведь знал её столько лет, но она никогда не вызывала во мне ничего кроме раздражения. С того самого дня, когда поймал её за подглядыванием, я всегда чувствовал её взгляд. Стоило мне приехать к родителям, она тут же появлялась за оградой. Сидела на лавочке перед домом якобы читая книгу. Мама души в ней не чаяла, все разговоры о девушках всегда сводились к Софии, о том какая она умница. Это всегда раздражало. С каждым приездом всё сильнее. И женился я на ней назло матери, хотелось доказать, что нет идеальных. Все женщины меняются, как только у них появляются деньги. Да и не только женщины. Я был уверен, что с Соней произойдёт то же самое. Со мной так было, сколько раз я наблюдал, как из скромной маминой дочки девушка в одну ночь превращалась в шалаву. Соглашалась на всё ради денег. Продавали свою девственность задорого, уединялись с тремя парнями разом. И всё за деньги. Мир прогнил. Даже друзья предавали за деньги и власть. В этом мире я не доверял никому. Только Макс прошёл со мной через все круги ада, сохранив лицо. Ему я мог доверять и свою жизнь, но не женщинам. Продажные шкуры. Сколько их было у меня… бедные овечки с потупленным взором превращались в постели во львиц, пытаясь подарить незабываемую ночь, чтобы навсегда привязать меня к себе. Но это так не работает. Так же как и невозможно привязать ребёнком. Соня же была настолько ребёнок, что я долго думал о том, что она хитрит и прикидывается.

И Кристину притащил в ту ночь, чтобы Соня устроила скандал, и показала своё истинное лицо. Сейчас вспоминать те мысли было неприятно. Как бы горько ни было признавать, но мама была права. Соня действительно ангел. Как ей удалось сохранить такую чистоту, ума не приложу, но она действительно была такая. Я проверял её во всём, когда отдал карту. Она не побежала по магазинам скупать всё, что попадалось на глаза. Только в салон зашла, как я ей и сказал. Даже Ксюша, которой никогда не нравились мои девушки, отчитала меня на следующий же день после нашей вечеринки.

— Ты Громов дурак. Такую девчонку испортил. Для первой ночи ты должен был увезти её на Мальдивы, устроить нежнятину и романтик, и только тогда лишать девственности. А не так, как ты, у друзей в гостях.

— Я не думал, что она ещё девственница.

— Так почему не спросил?

Это был хороший вопрос. Может, потому что я не доверял женщинам. Они всегда врали.

София была другой: милой, невинной, обворожительной, сексуальной, доброй, удивительной. От её запаха я сходил с ума. Даже её подушку притащил к себе в спальню. Когда Соня упала, я впервые почувствовал, насколько она дорога мне и как я боюсь её потерять. Не отпущу. Верну любой ценой. Для этого я сейчас и гнал в деревню к ней. Пусть ругается, пусть ненавидит, лишь бы не видеть её равнодушного и потускневшего взгляда, каким она смотрела на меня в больнице.

Глава 29. Кому цветы?

Я поправила выбившуюся прядь волос из-под косынки. Прислушалась. Кажется, кто-то постучал, но я продолжила безжалостно выдёргивать сорняки, которыми зарос огород. Я не собиралась ничего сажать, просто монотонные движения успокаивали и помогали сосредоточиться на домашних заботах. Я гнала все мысли о Глебе, чтобы не скучать по нему и не сомневаться в правильности своего решения.

С каждым днём мне становилось лучше, синяки постепенно становились бледнее. Не зря же говорят “дома и стены помогают”.

Вновь раздался стук. Я поднялась с колен и решила проверить кто же там настойчиво пытается достучаться до хозяев. Отодвинула щеколду и отворила дверь — за воротами стоял молодой человек.

— София Громова?

— Да.

— Распишитесь в получении доставки.

— Чего?

Через плечо парня увидела, как грузчики несут букеты.

— Кто отправитель? — спросила я, хотя и так догадывалась.

— В заявке сказано аноним. Девушка нам нужно выполнить свою работу. Пропустите, пожалуйста, или придётся всё выгрузить перед воротами.

Я отступила в сторону. Букет за букетом заносили во двор, составляя их на землю.

— И что мне делать с таким количеством цветов?

— Не зная, можете продать или подарить кому-нибудь ещё. Моя работа маленькая — доставить.

Минут десять я стояла посреди двора, разглядывая хрупкие соцветия. Красиво, но бессмысленная трата денег. Может, его маме отнести? Идея мне понравилась, и я, отыскав в недрах сарая тележку, погрузила несколько букетов в неё и поехала к дому Громовых. Открыла ворота, завезла тележку, а когда подняла глаза, встретилась взглядом с Глебом. Он стоял на крыльце в шортах и майке. Тут же во дворе стояла его машина.

Когда он приехал, если я даже не заметила этого?

— Привет, София! Цветы не понравились?

— Я так и знала, что это ты.

— Богатый муж у тебя только один… я надеюсь, — он улыбнулся, подошёл ко мне, обнял за талию. — Я скучал.

Я заметила опасный наклон головы и вовремя отвернулась.

— Перестань. Я тебе сказала, что наши