Измена. Хочу тебя разлюбить - Чарли Ви

— К сожалению, плод спасти не удалось. Но вы не переживайте. Вы молоды, операция прошла хорошо, повреждений внутренних нет. Понаблюдаем за вами с неделю, сделаем УЗИ, проверим, чтобы не осталось ничего. И я уверен, что через годик у вас получится заново забеременеть. Главное, что живы остались.

Мужчины. Для них это ничего страшного. Они не понимают, как больно терять надежду. Мне хотелось закричать, проклинать Глеба, Ксюшу, врача, за их безжалостность, за их равнодушие. И даже если между Ксюшей и Глебом ничего не было, это не отменяло их вины. Особенно Глеба.

— Уходи, — прохрипела я. — Уходи. Не хочу тебя видеть больше никогда.

По лицу Глеба пробежала тень замешательства, но всего на секунду, и вновь приобрело спокойное выражение. Он подошёл ко мне.

— Теперь я никуда не уйду. Я хочу быть с тобой здесь и сейчас.

— Надо было хотеть раньше. Теперь ты мне не нужен.

Глава 27. Я уезжаю

Прошла неделя с моего неудачного падения. Я уже понемногу вставала, старалась как можно дольше обходиться без помощи Ани. Рёбра перед прогулкой всегда туго перематывала фиксирующими бинтами. Врач сказал, что на заживление носа и ребра уйдёт около трёх-четырёх недель. Но нос уже дышал намного лучше, а фиолетовые синяки под глазами приобрели зеленовато-сиреневый оттенок.

О жизни в городе я старалась не думать. Так же как и о возможности сохранения отношений. Это всё осталось в прошлом. Мне было больно находиться с ним, больно смотреть на него. Я не представляла, как жить с ним рядом и постоянно вспоминать обо всём, что было. После последнего разговора он ещё несколько раз пытался поговорить со мной, но я затыкала уши, даже голос вызывал во мне чувство нарастающей паники. Я ждала выписки, чтобы поскорее забрать маму и уехать к себе.

С каждым днём меня всё больше накрывала тоска по родному дому. Мне хотелось спрятаться в глубине беседки, которая стояла в окружении яблонь, где стоило только протянуть руку, чтобы сорвать яблочко.

Я не предназначена для красивой и богатой жизни. Если вся жизнь богачей проходит именно так, словно попал в Санта-Барбару с интригами и изменами, то мне роднее был мой спокойный уголок.

Я словно Скарлетт из “Унесённых ветром” напитывалась силой родной земли и в любой передряге тянуло всегда домой.

Спустя ещё пару дней меня, наконец, выписали, пришлось клятвенно заверить Романа Андреевича, что буду носить корсет и только тогда он отдал бумаги на выписку.

Я вызвала такси, на водителя и личную машину, мне казалось, я больше не имею права, раз решила уйти. А когда подъехала к дому, ещё минут пять стояла перед ним, не решаясь зайти. Да и что я могла забрать? Все вещи были не мои, Глеб купил их без меня, на свой вкус. Я прошлась по спальне и поняла, что забирать ничего не хочу. Ведь чтобы я не взяла с собой, всё будет напоминать о моём неудачном замужестве. На тумбочке заметила книгу, которую так и не дочитала. Приподняла и листнула пару страниц, в середине книги нашла закладку из крафтовой обёрточной бумаги, на ней схематично был нарисованы несколько персонажей из книги. Сверху образ Печорина, чуть ниже тонкий девичий силуэт Беллы, а в самом низу мчащийся жеребец с развивающейся гривой. Я несколько минут всматривалась в иллюстрации, представляя себе, как Глеб, читая книгу, задумывается, смотрит вдаль невидящим взглядом, а потом росчерком руки накидывает эти рисунки. А ведь я даже не знала, что он рисует. На самом деле я вообще плохо его знала. Он был словно закрытая книга, которую надо суметь прочесть. Три года назад я пыталась прочитать книгу Джойса “Улисс” и не смогла осилить даже ста страниц, так и с Глебом. Он был не для меня, надо было давно это понять и не пытаться изменить судьбу.

А сейчас мне даже и не хотелось его читать, не было ни сил, ни желания. Пусть найдётся та, которой он сам откроется. Но рисунок и книгу положить обратно не смогла. Словно это было что-то моё, личное. Подтверждение того, что Глеб не такой уж бесчувственный.

Я обняла книгу и вышла из комнаты. Теперь мне надо было заехать к маме, но когда посмотрелась в зеркало, поняла, что это было не самое лучшее решение. Маме ещё никто не успел сказать, про то, что случилось со мной. И сейчас появиться с синяками, это всё равно, что признаться во всём. Зачем ей лишние переживания?

Когда мы уехали в город, дом остался на попечении дальнего родственника. Его задача была хотя бы раз в неделю заходить в ограду проверят, что никто не залез в дом. И, пока мама была в больнице, я решила ехать домой. Снова вызвала такси до автовокзала. Купила билет на вечер, но оставался последнее незаконченное дело: надо было позвонить Глебу и договориться с ним, что маму я смогу забрать, когда сойдут синяки и заживёт ребро.

Опять мне понадобилось несколько минут, чтобы набраться смелости и сил, чтобы позвонить ему. В это раз он взял трубку мгновенно.

— Да Софи. Привет! — голос был хоть и усталым, но слышалась радость.

— Глеб, я уезжаю. Могу ли попросить оставить маму в больнице, пока не заживут мои рёбра?

— Уезжаешь? Куда? — он словно не слышал, о чём я спросила. — Где ты?

— Неважно.

— Ты сбежала из больницы?

— Нет. Роман Андреевич отпустил. Я подам на развод сегодня. Если у тебя есть возможность развести нас быстрее, то не буду против. Я нарушила договор, думаю, у тебя проблем не будет с оформлением. Если что-то надо подписать, присылай на почту, я вышлю факсом. Единственное прошу за маму.

— Значит, ты так всё решила.

— Да.

— Я не хочу разводиться.

— Если ты откажешь, то развод затянется на три месяца. Но я всё равно это сделаю. Это моё право.

— Ты понимаешь, что это глупо? — я чувствовала в его голосе сталь и… что-то ещё. Сожаление? Нет, наверно, показалось.

— Для тебя глупо, а для меня это единственный выход.

Глава 28. К ней

(Глеб)

— София, давай не будем торопиться. Если тебе надо побыть в одиночестве, подальше от меня, я не против. Понимаю, что иногда такое состояние накатывает. А если захочешь, я могу оставить дела и на недельку приехать к тебе, проведём время вместе. Ведь у нас так и не