Бурбон и секреты - Виктория Уайлдер

— Это совсем не похоже на серьезный разговор, — говорю я.

Он скрещивает руки на груди, когда Лили выпрыгивает из джипа, рассказывая ему о своих новых камнях и самоцветах.

— Ладно, дядя Грант, выбирай свой любимый.

Мой брат указывает на маленький непрозрачный белый кристалл.

Лили кладет камень в его ладонь и спрашивает, когда я подхожу ближе:

— Папа, сколько мы пробудем здесь сегодня?

Грант поддается на уловку и отводит взгляд. В этот момент моя дочь прячет камень в карман, и я ей подыгрываю.

— Я заберу вас после обеда. — Я смотрю на Гранта в поисках подтверждения. — Это нормально?

Он кивает.

— Я не против. Сегодня я весь в вашем распоряжении, мои маленькие цветочки.

Она широко улыбается, когда снова обращает на него внимание. Сжав кулаки, она говорит:

— Ладно. Теперь выбери руку.

Ему требуется секунда, чтобы выбрать правую. Ту же, в которой она изначально сжимала камень, но, когда она показывает ладонь, камня уже нет.

Он смеется.

— Лил, как ты это сделала?!

— Хорошо. — Улыбаясь, я хлопаю в ладоши. — Итак, где же мой новый любимый Фокс? — Самый простой способ раззадорить его — пофлиртовать с моей невесткой, Лейни.

— Сегодня она снова помогает Хэдли. Я думал, ты знаешь об этом, раз уж вы три неразлучные задницы.

— Это новая территория для тебя, братишка? — Я говорю тише, чтобы девочки не услышали. — У тебя проблемы с задницей твоей жены? Может, дать тебе пару советов?

Он сильно бьет меня по руке, а затем сжимает плечо и наносит удар в живот. Я знаю, что заслужил это. У меня сбивается дыхание, когда он делает то, что обещал — направляет крепкий кулак прямо мне под ребра.

— Ты ведь знаешь, что заслужил этот удар, верно?

Я сгибаюсь в талии, упираюсь руками в колени, чтобы восстановить дыхание. Через несколько секунд я говорю «угу» и киваю.

Еще раз выдохнув, я выпрямляюсь. Черт, как же больно.

— Я напишу тебе после обеда. Мне нужно было быть на винокурне два часа назад. Эйс раздраженно сказал, что хочет меня видеть, а я все никак не доберусь.

Я разворачиваю телефон, чтобы показать Гранту сообщения нашего старшего брата.

Эйс: Ты нужен здесь как можно скорее. Это срочно, тащи сюда свою задницу.

Линкольн: Что случилось? Хэдли снова тебе что-то наплела?

Эйс: И я хочу увидеть Мэгги. Пожалуйста, захвати ее по дороге. Она не отвечает.

— Кто облажался? — спрашивает Грант после прочтения.

— Да хрен его знает.

— Слышал, что новая девушка, танцующая бурлеск в «Midnight Proof» — это Фэй Кэллоуэй. До сих пор удивляюсь, что она не стала копом, если честно. Дел говорил о ней так, что на нее стоило посмотреть.

На нее стоит посмотреть, и чертовски трудно не делать этого. Что, черт возьми, на ней было надето посреди зимы?

— Ты видел ее выступление, когда был там прошлый раз? — Мой брат спрашивает не просто так. Грант никогда не проявляет любопытства без причины. — Лейни сказала, что она невероятная. Вернее, она сказала — она просто отпад, я влюбилась в нее, а Хэдли сказала, что Фэй заставила ее по-настоящему возбудиться.

Прикрывая рот рукой, я прячу улыбку.

— Господи Иисусе, эти двое. — Я прочищаю горло, прежде чем солгать. — Мне не приходило такое в голову, но да, я видел ее, когда был там.

Он прищуривается, глядя на меня, а затем скрещивает руки на груди.

— Хм, это интересно. Она живет по соседству, у Мэгги?

Я стараюсь казаться равнодушным.

— Почему ты спрашиваешь меня?

— Во-первых, ты живешь рядом. А во-вторых, ты ведешь себя странно.

— Я странно себя веду? — говорю я, указывая на себя.

— Да, странно, что ты не упомянул об этом. Тебе всегда есть что сказать о красивых женщинах. Черт, ты до сих пор при каждом удобном случае цепляешься к Лейни. — Он снова бьет меня.

— Вам с женой нужны более интересные темы для разговора. — Я направляюсь к своей машине. — Я поеду. Ларк, Лили, увидимся чуть позже, — кричу я через плечо.

— Ты же понимаешь, что я вижу, когда ты лжешь, Линк?

Я ничего не отвечаю, вместо этого с широкой улыбкой показываю ему средний палец, садясь в машину.

Глаза Лили расширяются, когда она замечает, как я машу средним пальцем у всех на виду. Черт. Я включаю подкаст, чтобы не слышать ее, но смотрю в зеркало заднего вида, как она поднимает вверх большой и указательный пальцы и говорит одними губами: средний палец — десять баксов, папа!

Мне не следовало соглашаться на банку ругательств.

Оглушительная музыка — первое, что я слышу, когда поднимаюсь на веранду дома сестер Кэллоуэй. После стука и ожидания проще просто войти самому. Я сказал Фэй, что вернусь, но сейчас важнее всего привезти Мэгги на винокурню, чтобы поговорить с Эйсом.

С полным ртом хлопьев Фэй выходит в коридор и замирает на месте, увидев меня. Я ожидаю визга или крика, но вместо этого она наклоняет головой и кричит:

— Не можешь держаться подальше, Фокс?

Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не рассмеяться над этими словами. После всего, что я сказал ей перед уходом, — а я знаю, что был груб, — она отвечает сарказмом. Не знаю, почему мне это нравится, но чувствую, что она выбила почву у меня из-под ног. Опять.

Одной рукой она держит миску, а другой опускает в нее ложку. Молоко разбрызгивается, когда она опускает свободную руку в карман своего яркого шелкового халата. Движение ослабляет пояс, и он распахивается настолько, что становится видна полоска гладкой кожи от шеи до пупка. Всего лишь немного кожи, но что-то во мне оживает. Так же, как это было в «Midnight Proof». Так же, как в тот краткий миг на кукурузном поле. Черт, я забыл, какого черта я здесь делаю.

Я прочищаю горло и встречаю ее взгляд. Ухмылка на ее губах говорит мне, что она точно знает, куда я смотрел. Она нажимает на экран своего телефона, и музыка выключается.

— Хочешь еще раз рассказать мне, как тебе неинтересно?

Она меняет позу как раз, когда начинается другая мелодия. Ее движение позволяет мне лучше увидеть халат, который, возможно, и покрыт яркими цветами, но материал практически прозрачный. Я вижу достаточно, чтобы рассмотреть и запомнить каждую деталь.

Из колонок, расставленных по всей комнате, доносится музыка, игравшая в тот вечер, когда я наблюдал за ней в «Midnight Proof»: труба, а затем знойный голос Нины Симоне, напевающей о том, как она приворожила