Бурбон и секреты - Виктория Уайлдер

Она меняет ноги и подает сигнал, чтобы я занялся другой. Повторяя те же движения, я не могу удержаться и смотрю на ее лицо, сосредоточившись на пухлой нижней губе, окрашенной в тот же розовый цвет, что и сетка, которую я стягиваю вниз. Когда я поднимаю взгляд и смотрю ей прямо в глаза, она сглатывает, с трудом сохраняя игривое выражение лица. Мое сердце бешено колотится, когда пальцы задерживаются на ее коже. И у меня перехватывает дыхание, когда я смотрю на родинку на ее щеке, замечаю, как напрягается ее горло, когда она сглатывает, и как вздымается ее грудь, когда она наблюдает за мной.

Как только я убираю пальцы, транс между нами нарушается, и она возвращается в образ. Теперь она стала еще ниже без каблуков, ее взгляд задерживается на мне на короткое мгновение, а затем снова устремляется на маленькую круглую сцену. Она набрасывает чулки себе на шею, кружево с двух сторон ложится на ее грудь. Труба, бас и певица заканчивают песню протяжной фразой «feeling good», и она отбрасывает в сторону атласный бюстгальтер, обнажая только ложбинку. Чулки, стратегически правильно свисая с шеи, прикрывают ее, пока она гордо удаляется в гаснущем свете, оставляя после себя эхо аплодисментов. Я потираю большим пальцем подушечки пальцев. У меня такое чувство, будто меня только что трахнули. И удовлетворение не заставляет себя ждать.

Это очень отчетливое чувство, то самое, которое я испытал в ту ночь, когда наткнулся на нее на краю темного кукурузного поля. Только теперь она сменила грязь и кровь на атлас и сетку. Время ни черта не изменило — она все так же опасна.

Было легко выяснить, чем она занималась на этом поле, особенно, когда стало известно, кого объявили пропавшим без вести вскоре после этого и зачем ей понадобилось алиби. Каковы бы ни были ее мотивы вернуться сейчас, я собираюсь это выяснить. Но не сегодня.

— Линкольн, — раздается низкий голос Эйса, когда он машет мне рукой. Я прочищаю горло, моя голова все еще кружится из-за этой женщины.

Я улыбаюсь, проходя мимо бара, и Хэдли спрашивает:

— Что ты думаешь о шоу?

Бросив на нее ничего не выражающий взгляд, я снова сосредотачиваюсь на брате. Мне нужно переключиться с девушки, которую я только что раздевал так открыто, так возбуждающе, — на что угодно. Проклятье.

— Я хочу представить тебе Брока Блэкстоуна, — говорит Эйс, когда я подхожу ближе.

Я протягиваю ему руку для рукопожатия, вспоминая имя и то, как его бизнес может помочь нашему.

— Да, точно. «Blackstone Auctions». Я слышал, что с вашей помощью на аукцион можно выставить и продать редкие вещи.

Пока он пожимает мою руку, я стараюсь не думать о том, что это те же самые пальцы, которые касались ее спины. Та же рука, что скользила по ее коже.

— Гораздо больше, чем вы ожидаете, — отвечает Блэкстоун. — Мой частный аукцион, в частности, может заинтересовать вас обоих. Я приобрел... — Он делает интригующую паузу. — Очень красивые вещи. И многое другое, что может пригодиться бизнесменам в самых разных сферах.

Он оглядывает зал.

— Кстати, а куда делась эта великолепная штучка? Вы меня извините?

Я опрокидываю в себя остатки «Манхэттена» и наблюдаю, как он направляется к бару. Эйс стоит рядом со мной, потягивая свой бурбон.

— Интересная здесь сегодня публика, не находишь?

Я искоса смотрю на него.

— Включая танцовщицу?

Он смеется и делает еще один глоток.

— Она выглядит... иначе.

И точно так же, как несколько лет назад, я снова лгу брату о той же женщине, отвечая:

— Я не заметил.

Глава 7

Фэй

Налетевший ветер обдает холодом руки и ноги, словно я оставила открытым окно или заснула на улице. Черт. Я просыпаюсь от шепота тихих голосов. На меня сразу же обрушивается шипение конфет и запах сладкой вишни. Прежде чем приоткрыть глаза, я прислушиваюсь. Шея затекла, а голова едва держится на подушке, которую я под нее подложила.

— У нее бриллианты в уголках глаз, — слышу я шепот. — Ларк, откуда у нее такие бриллианты на лице? Это, наверное, клей, да?

Прошло уже несколько дней с того первого выступления в «Midnight Proof». С тех пор я провела еще два шоу и научилась находить утешение в поздних вечерах, которые уже привыкла проводить в одиночестве. К счастью, больше не было неожиданных появлений мужчин с фамилией Фокс. Но я не могу понять, почему я не испытываю большего облегчения.

Качели на веранде поднимаются и опускаются, а запах сахарина становится все ближе. Черт, как холодно. Даже на закрытой веранде. Я не собиралась спать здесь, но я присела на минутку, чтобы проветрить голову после вчерашнего шоу. Я слишком много думала о том, когда снова увижу Линкольна Фокса... Не знаю, почему я решила, что это не имеет значения. Много лет назад я восприняла его угрозу всерьез, и это разозлило меня. Но если быть честной с самой собой, это был выход. Не знаю, как я могла остаться и притворяться, что все в порядке, после того, что случилось той ночью. Как бы я могла придерживаться своих планов и строить жизнь здесь, когда мои идеальные наброски стали такими размытыми?

Так что я размышляла о том, что за бардак творится в моей жизни, почему меня волнует, что он не пришел на очередное шоу, а потом уснула. Теперь я дрожу, когда свежий утренний воздух лижет мою кожу, а по голым рукам бегут мурашки. Где же одеяло, которым я укрылась?

— У нее татуировки на руке. Почти до самого плеча, — говорит тихий голос. Я чувствую легкое прикосновение пальца к лозе и цветам, обвивающим мою руку. — Такая красивая, — шепчет она себе под нос. Затем шепотом выкрикивает: — ЛАРК!

Я открываю глаза и вижу будильник в виде человека. Она смотрит в сторону входа в дом, поэтому не замечает, что я наблюдаю за ней. Ее темно-русые вьющиеся волосы резко контрастируют с цветом волос ее отца. Я и не подозревала, что время сделает старше и их тоже, но в ней нетрудно узнать младшую из девочек Линкольна.

— Ларк, иди посмотри на бриллианты.

— Это стразы, — говорю я, и мой голос звучит глуше, чем ожидалось.

Она вскрикивает, и пакет с шипучими конфетами разлетается на нас обоих, а качели на веранде начинают бессистемно раскачиваться. Ухватившись за мои руки, она удерживается от падения на пол.

— Кроксы и роксы