Брак по контракту со злодейкой - Ангелишь Кристалл

одобрительно, словно увиденное дало им моральное право определиться с позицией. Но вмешаться никто не спешил. Им хотелось остаться зрителями. Свидетелями. Теми, кто потом сможет сказать: «Я был там», не замарав при этом собственные руки.

Маски спадали быстро, когда становилось ясно, где правда. И сегодня правда была на моей стороне — не из-за громких слов, а из-за той пощёчины. Луиджи сам сделал всё, чтобы мои действия выглядели не дерзостью, а самообороной. И, пожалуй, впервые за всё это время мне не пришлось ничего доказывать. Достаточно было молчать.

Пока отец занимался вопросом ухода Луиджи, мать протянула платок и осторожно повела меня в сторону. Она старалась не касаться разбитой губы и пылающей щеки, но крепко держала за руку. Боль не отступала: лицо словно горело, а при каждом прикосновении кожа отзывалась ледяным онемением. Контраст лишь усиливал внутреннее раздражение. Злость закипала, и я вновь и вновь мысленно прокручивала выходку алчного мерзавца.

— Мы уходим. Ты показала всё, что должна была. Больше не нужно, — произнесла мать тихо, но твёрдо.

Её ладонь легла мне на спину, сдерживая то, что ещё гудело внутри — ярость, унижение, отчаянную уязвимость. Я вытирала кровь с губы краем её платка, и каждый жест напоминал: всё произошло на глазах у всех.

Я лишь кивнула на её предложение. Глаза жгло — не от слёз, а от злости. От сдержанных эмоций. От необходимости держать лицо, когда всё внутри требовало выплеска. Пощёчина получилась на славу — громкая, звонкая, унизительная. Он добился эффекта. Хотелось исчезнуть отсюда, стереть этот момент из памяти. Но стоило нам сделать шаг прочь, как над залом раздался новый голос — уверенный, звучный, такой, что притихли даже вновь влившиеся в разговор аристократы.

— Увы, но вам придётся задержаться, — раздался властный женский голос, от которого по коже побежали мурашки. — По крайней мере, ради приличий. Всё-таки вы — украшение сегодняшнего вечера.

Толпа будто сама собой расступилась, создавая проход той, перед кем не просто оборачивались — перед кем склоняли головы. Внимание не просто притягивалось к ней — оно падало, будто под тяжестью статуса и харизмы. Узнать хозяйку приёма было несложно.

Маркиза Делавир шла легко, но с той осанкой, которую невозможно купить ни за золото, ни за титулы. В её наряде не было излишеств, только тонкий блеск ткани и идеальная посадка. И всё же стоило ей появиться — и зал поблёк. Как будто свет притушили, чтобы выделить только её.

Женщина средних лет с роскошными тёмными волосами, собранными в безупречную причёску. Её полуулыбка казалась мягкой, но глаза — глубокие, внимательные — пронзали насквозь. В них было всё: ум, власть, спокойная опасность. Взгляд человека, который всегда знает больше, чем говорит.

Она подошла к нам без спешки, будто была уверена: все и так подождут. С лёгким кивком поприветствовала моих родителей и остановилась напротив меня. Её взгляд скользнул по мне медленно, без суеты — как будто перед ней выставили на торги диковинную зверушку, и теперь она решала: стоит ли эта вещица её времени, внимания и, возможно, вложений.

— Леди Эйсхард, — произнесла она с тонкой, едва различимой интонацией одобрения. — Сегодня вы преподнесли обществу редкий урок — о достоинстве и выдержке. Жаль, конечно, что он сопровождался болью. Но, уверена, теперь многие задумаются, прежде чем в следующий раз прошептаться за вашей спиной.

Я молча склонила голову в знак благодарности. Ни сил, ни желания вести светскую беседу у меня не осталось. Особенно с такой особой.

Маркиза Делавир могла казаться благородной, утончённой, чуть ли не образцом светского достоинства. Но я знала правду. Святая в глазах толпы — змея в действительности. Она не просто родственница правителя, она — одна из тех, кто мечтает о троне. То ли ради себя, то ли ради сына. А если не выйдет — то для дочери, которую она с радостью протолкнёт в жёны наследнику, скрытному и таинственному принцу, о котором никто толком ничего не знает. Никто его не видел. Никто не знает его лица. Но даже так Делавир не упустит свой шанс. Даже если придётся наступить на родственную кровь.

О наследнике и правда начали ходить странные слухи. Кто-то шептался, будто он давно мёртв — погиб при таинственных обстоятельствах, потому и не выходит к народу, не появился даже на своём совершеннолетии. Другие, напротив, свято верят, что он отправлен на серьёзное обучение за границу, где, как настоящий принц, в поте лица готовится стать достойным престола. Примерным, справедливым, сильным — одним из тех, кто сможет защитить земли короны и удержать пошатнувшийся порядок.

Как там было на самом деле, я не знала. Даже книга в конце не дала ответа, либо я что-то упустила. События, прежде такие чёткие, начинают размываться. Словно кто-то подтирает грани сюжета, едва я перестаю к ним прикасаться. Не скажу, что это хорошо. Я будто лишаюсь карты, и теперь путь приходится прокладывать на ощупь.

Но наивно было бы ждать другого. Сейчас у меня одна задача — выжить и избавиться от навязчивого жениха, который не собирается отступать. Надеюсь, после сегодняшнего унижения он наконец усвоит урок и исчезнет из моей жизни. Если да — тогда останется только понять, что делать дальше.

Вернуться в свой мир идея всё больше кажется нереальной. Кто сказал, что моё прежнее тело вообще живо? Что оно не стало просто оболочкой без сознания? А если мертво — то меня больше некуда возвращать. Возможно, именно поэтому мою душу выбросило сюда. И теперь придётся прожить эту чужую жизнь так, словно она моя. Потому что другого шанса, возможно, не будет.

Поняв, что я не настроена на разговоры и поддержание светских бесед, матушка без слов перехватила инициативу. Маркиза тут же переключилась на неё, увлекая в вежливую беседу с улыбками, лёгкими наклонами головы и выверенными интонациями. Меня их разговоры совершенно не интересовали. Чужды, далеки, как будто говорили на языке, к которому я давно потеряла слух.

Появилось отчётливое желание как можно скорее уйти. Воспользовавшись моментом, сделала шаг назад и, коротко извинившись, почти бесшумно скользнула прочь. Следовало взглянуть в зеркало и понять, какой шедевр сотворил со мной тот подонок и как это теперь можно скрыть. Щека до сих пор пульсировала, губа саднила. По ощущениям я выглядела, мягко говоря, не блестяще.

На пути мне попался один из редких слуг — после скандала их будто стало меньше, словно сами по себе растворились в стенах. Поинтересовалась, где здесь ближайшая уборная, выслушала краткий ответ и кивнула, надеясь, что