Брак по контракту со злодейкой - Ангелишь Кристалл

головой, вызывая желание скрыться под подушкой. Хотелось зарыться глубже под одеяло, спрятать лицо от мира, спрятаться от всего, что снова ползло в мою жизнь. Сделать вид, что я — не здесь, что всё ещё сплю, что меня не существует. По крайней мере, до тех пор, пока не исчезнут те, кто пытается вытащить меня обратно в этот сумасшедший водоворот.

— Молодая госпожа, вам пора вставать, — прозвенело где-то над ухом с той назойливой вежливостью, от которой хотелось застонать. — К вам прибыл гость и уже ждёт в малой гостиной! Граф и госпожа уехали по важным делам, и я не знаю, когда они вернутся. Ситуация, можно сказать, безвыходная!

Кто-то с упрямством истинного мучителя принялся тянуть за край одеяла, пока я, не открывая глаз, не начала яростно за него бороться, намереваясь защитить последний рубеж своего уединения. Но Розель, как и всегда, была неумолима. И если обычно её заботливое щебетание можно было перетерпеть, то сейчас — после ночи, полной тревог и бессмысленных размышлений, — оно действовало как наждачка по нервам.

— Пусть он подождёт… — буркнула в подушку с таким чувством, будто прокляла незваного визитёра на семь жизней вперёд.

Но разум всё равно уже проснулся и начал работать — не по доброй воле, а из-за тревожного зуда под кожей: кто пришёл? Зачем? Почему именно ко мне и именно сейчас?

Голова гудела, в теле — ощущение, будто меня всю ночь били подушками, но не ради забавы. Мысль о том, что придётся встать, умыться, уложить волосы, надеть приличное платье, улыбаться и делать вид, что я не разваливаюсь на части, — вызывала почти физическое отчаяние. В голове успел прокрутиться целый поток ругательств, но я удержала их внутри, сквозь зубы сдерживая стон.

Стиснув зубы и выдохнув с такой тоской, будто собиралась на казнь, я наконец распахнула глаза и уставилась в потолок. Беспощадный свет пробивался сквозь занавески, и каждый его луч будто насмехался: «Доброе утро, леди Эйсхард, вставайте — сегодня вас ждут новые неприятности». Я медленно села, машинально проведя рукой по волосам, которые за ночь успели превратиться в небольшое стихийное бедствие.

— Розель, — прохрипела я, всё ещё цепляясь за остатки сна. — Кто он, этот гость? Или ты надеялась, что я просто выползу к первому встречному с разбитым лицом и спутанными волосами?

— Никак нет! — оживилась служанка, суетливо подавая мне халат. — Он очень вежливый. Представился… тихо, внятно, но я, признаться, испугалась и не переспросила. Сказал, что не намерен задерживаться надолго, но его взгляд… — она поёжилась, — …мне не понравился. Слишком спокойный. И как-то уж слишком… ваш.

— Мой? — переспросила я, натягивая халат и направляясь к умывальному столику. — Он — мой?

— В том смысле, что не смущается, как остальные. Сразу сел в кресло, будто весь дом давно его и, простите, стал дожидаться вас, а не ауденции. Он даже не пытался заглянуть в окно или поинтересоваться, сколько времени ему ждать. Только попросил чаю. Крепкого и без сахара.

Я замерла с полотенцем в руках. В голове проносилось только одно — без сахара. Вот теперь меня действительно пробрало, а по спине прошлась новая волна неприятного холода. Кто бы он ни был — это настораживало больше, чем если бы он явился с цветами, музыкантами и прокламацией.

— Ты точно не расслышала имени? Ни полслова?

— Ничего, госпожа, — покаянно опустив голову, отчиталась служанка. — Он посмотрел на меня так, что я и за чайником пошла, и в погреб сбегала, и вообще чуть не извинилась, что потревожила, хотя, казалось бы, он — гость.

Я встала, хмуро взглянула на своё отражение и вздохнула. Прекрасно. Похоже, судьба решила, что вчерашнего спектакля было мало и мне ещё только предстоит познать истинные муки. Никто из нас гостей не ждал, а на вчерашнем вечере никто не подходил для знакомства, чтобы сегодня заявиться с предложением о женитьбе. Да и с такими вопросами в первую очередь принято идти к родителям, а уже после ко мне знакомиться поближе и рассматривать в серьёз мою кандидатуру на роль жены.

— Хорошо, ничего страшного. Помоги мне собраться. Я хочу выглядеть достойно. Нет, не слишком нарядно. Просто так, чтобы никто не подумал, будто я спала в одежде и готова к побегу.

Розель кивнула, вспорхнула к гардеробу и стала перебирать платья, пока я по-прежнему пыталась стряхнуть с себя недосып, страх и дурные предчувствия. Кто бы ты ни был, таинственный утренний визитёр, ты выбрал очень неподходящий день.

Розель задумчиво обвела взглядом гардероб, будто уже мысленно собирала образ, подходящий под настроение нерадостного утра с ещё пока неизвестными последствиями. Через несколько секунд её руки уверенно потянулись к платью из плотного небесно-голубого шёлка. Она встряхнула его лёгким, но отточенным движением, как будто проверяла не только наличие складок, но и уместность наряда перед тем, кого впустили в дом без спроса, но с особым почётом.

Материя отозвалась мягким шелестом — холодным, как утро, и в то же время ласковым, как приглушённое солнце за окном. Ткань мерцала сдержанно, без намёка на вычурность — как раз в моём вкусе. Ни лишнего кружева, ни позолоты, ни навязчивых деталей. Всё в этом платье говорило: я не собираюсь производить впечатление, но если это случится — виноват будет взгляд.

Дополнительный плюс — фасон не требовал корсета. Уже за это наряд можно было назвать лучшим выбором утра. Я медленно повернулась к зеркалу, оценивая силуэт. Наклонила голову, прищурилась — будто надеялась разглядеть что-то, что подскажет, как лучше справиться с будущей встречей. Лицо всё ещё хранило следы усталости, губы чуть побледнели, но взгляд был вполне боевым. Хотя за ним всё ещё пряталась тревога, от которой так и не удалось избавиться.

— Подойдёт. Остаётся только что-нибудь придумать с волосами… Что-нибудь простое, без демонстрации статуса, как это сейчас модно у моих сверстниц, — поморщилась я, даже не пытаясь скрыть усталость в голосе. На самом деле больше всего хотелось спрятаться под одеяло и забыть обо всём — хотя бы до обеда.

— Сразу видно — речь пойдёт о серьёзных переговорах, — хмыкнула Розель, но спорить не стала.

Уже через пару минут её ловкие пальцы уверенно закалывали пряди, шпилька за шпилькой. Волосы она аккуратно уложила так, чтобы открыть лицо, оставив лишь лёгкие, почти небрежные завитки у висков — лёгкий штрих, создающий иллюзию непринуждённости.

— Надеюсь, тот, кто там внизу, оценит, сколько труда было вложено, чтобы вы выглядели так, будто не прикладывали к этому никаких усилий, — весело прокомментировала она.

— Если он заметит хоть что-то кроме себя, это уже будет неожиданно, —