Брак по контракту со злодейкой - Ангелишь Кристалл

— Учитывая вашу оговорку об артефакте… — его голос прозвучал мягко, почти задумчиво, но каждое слово было отточено. — Склонен полагать: либо вы безумны, либо действительно обладаете чем-то ценным.

— А если и так? — спросила я, с трудом сохранив твёрдость в голосе. Он всё же дрогнул, но я не сделала ни шага назад.

— Тогда я слушаю, — тихо ответил он и приблизился. — Только без спектаклей. Вчера вы уже исчерпали аванс на театральные жесты. Я не люблю играть вслепую.

Он остановился почти вплотную — достаточно близко, чтобы чувствовалось тепло его тела, но не настолько, чтобы можно было обвинить в фамильярности. Давление исходило от него не словом, а самим фактом присутствия — властного, уверенного, слишком сильного. Его рост, взгляд, манера говорить — всё в нём подчиняло. А молчание, что повисло в воздухе, било сильнее любого обвинения.

Я выдохнула, медленно, стараясь не выдать дрожь, что скользнула вниз по позвоночнику. Колени подрагивали, но платье надёжно скрывало слабость. Влажные ладони спрятала в складках юбки, сжала пальцы в кулаки, будто от этого могла обрести устойчивость. И всё-таки подняла глаза, посмотрела без вызова, но и без попытки отступить.

Он стоял так близко, что я ощущала, как воздух между нами меняет плотность. В нём не было грубости — лишь точный, продуманный напор, как будто он делал единственный возможный ход в тщательно выверенной партии.

— Ну? — голос был низкий, почти мягкий, но от этого только страшнее. — У вас есть ровно один шанс. И я всё ещё не уверен, что вы его не потратите зря.

Я прикусила щеку изнутри, чувствуя, как по коже пробегает холод. Он здесь не для вежливого утреннего визита. Он пришёл понять, представляю ли я хоть какую-то ценность. И если нет — исчезну из его поля зрения, как пыль с лакированного сапога.

Я сжала челюсть, стараясь держаться. Герцог слишком близко и слишком опасен, в любой момент может выхватить свой любимый кинжал и убить меня прямо на месте, стоит сделать неверный шаг на минном поле. Всё внутри кричало: беги. Но разум напоминал — я сама начала столь опасную аферу. Теперь нельзя сделать ни одного неверного шага.

— Я не собираюсь выкладывать всё сразу, это было бы неразумно с моей стороны… — сказала негромко. — Я знаю, где его искать и, возможно, даже как к нему добраться. Но говорить вслепую — глупо. Я не прошу доверия, прошу сделки. Мне нужна защита. И возможность остаться вне политических браков и угроз. А вам — информация, которую так просто не найти.

Лицо герцога не изменилось, но в его взгляде мелькнул проблеск чего-то иного. Интерес? Недоверие? Презрение? Я не успела понять, он уже снова скрыл всё под маской ледяного спокойствия.

— Приятно знать, что вы хотя бы осознаёте разницу между смелостью и глупостью, — произнёс аристократ спокойно.

Ни улыбки, ни раздражения, ни проблеска эмоций, которые могли бы дать понять на верном ли пути. Лишь усталый, ледяной интерес, будто я была одной из сотен интриганок, от которых не ждут ничего, кроме очередной пустой игры.

Выдержала паузу, тщательно продумывая свои следующие слова и уже мысленно ставя крест на удачной сделке с монстром, что так умело мной пытается манипулировать. Я подняла подбородок, стараясь выглядеть уверенной и не упасть в своих глазах слишком низко. Мне уже по горло хватило чувства страха перед человеком с огромной властью, а ведь он даже не пытался показать передо мной своё истинное лицо, которое всегда является его врагам.

— Мне известно, где может находиться один из ключей к артефакту, — бросила наконец. — Я не уверена, что он подлинный, но уверена, что вам будет это интересно.

— Мне? — Вэлмир чуть вскинул бровь, словно только что услышал глупость, на которую даже не рассчитывал. — Почему не тем, кто гоняется за ним открыто? Уж не надеетесь ли вы, что я, в отличие от них, не предам?

— Надеюсь, что вы — разумнее. У вас другая мотивация, в отличие от большинства.

— И вы, конечно же, её знаете?

Я чуть улыбнулась — уже почти по-настоящему. Он попался. Не полностью, но зацепился за наживку.

— Я наблюдательная.

Он смотрел на меня долго. И, что самое пугающее — не отводил взгляда, будто копался в сознании, примерял на меня нечто, чего я ещё не понимала.

— Хорошо, — наконец произнёс герцог, обойдя меня и снова посмотрев в окно сада. — Тогда скажем так. Я не стану вас трогать пока то, что вы предлагаете, не окажется пустышкой. Взамен вы не будете пытаться обмануть меня, юлить, тянуть время. Вы играете ва-банк, но правила здесь ставлю я.

— А если я нарушу их?

Он медленно повернулся, от чего стало не по себе.

— Тогда вы очень быстро узнаете, почему от меня бегают даже те, кто не боится короля. И сейчас вам придётся отыгрывать роль моей невесты, раз уж ваш бывший жених теперь уверен в нашей связи.

Глава 7

Земля ушла из-под ног, а разум будто оглушило от шока. В висках звенело, в груди неприятно сжалось, будто изнутри ударили чем-то тяжёлым. Глаза сами собой распахнулись от невозможности поверить в услышанное. Я не сразу поняла действительно ли он произнёс это вслух, или мой мозг, добитый бессонной ночью, решил добавить драматизма. Но слова продолжали звенеть в ушах, будто кто-то разбил стекло в полной тишине. «Роль моей невесты». Он сказал это без намёка на усмешку, без угрозы, без яда — просто и спокойно, как диктуют приговор. Как озвучивают решение, которое уже невозможно обжаловать.

Это даже не была угроза. Это было хуже. Это — необходимость и последствие. Новая цепь, застёгнутая на горле, только тонкая и дорогая, как полагается приличной невесте. Я почувствовала, как в желудке стянулось от подступающей тошноты. Холод под кожей, страх даже на кончиках пальцев, а ещё боль где-то в глубине души и зарождающаяся, медленно нарастающая злость.

Потому что он безоговорочно прав. Вчера я сама, своими руками, с улыбкой на лице сожгла все мосты. Сказала почти прямо в лицо Луиджи, что я влюблена в другого и для него в моём сердце нет места. Разорвала свою единственную броню столь глупым способом. Сбросила цепь и, как идиотка, тут же подставила шею под новую, но уже более изощрённого и опытного аристократа, знающего своё дело.

А сегодня мне хватило ума потребовать невозможного, хотя стоило дважды подумать прежде чем озвучить вслух. Исключение из политических браков. Право быть свободной, разорвать правила высшего света, которым подчиняются