Пепел. Гори оно все... - Весела Костадинова

Вечером же они снова были вместе. Без посторонних глаз, без взглядов и пересудов. Только они.

На следующий день история повторилась.

Во вторник, придя на работу, Альбина обнаружила на своём столе огромный букет нежно-розовых роз — настолько роскошный и неприлично пышный, что он почти заслонил собой ноутбук. Коллеги не скрывали улыбок и перешёптываний, а Альбина почувствовала, что на этот раз у неё горят не только щеки, но и уши.

Пришлось написать Артуру короткое сообщение, слабо намекая, что с вниманием стоит быть осторожнее.

Он ответил ей одним словом: "Учту" — и добавил в конце озорной смайлик.

И всё равно она знала: вечером он снова будет ждать её. И она снова будет спешить к нему — несмотря ни на что.

А день рождения Ярослава нависало над ней дамокловым мечом неопределенности.

Весь обед во вторник Альбина провела в интернете, выискивая по крупицам информацию об этом человеке, о его привычках, хобби, интересах. Отец Артура оказался фигурой хоть и известной, но практически максимально закрытой от общественности. Несколько качественных интервью, снимки с официальных мероприятий – ничего лишнего, ничего личного. А пятница надвигалась как шторм или ураган, грозя снести Альбину с лица земли.

Она осторожно спросила Артура о подарке его отцу, на что тот, смеясь, махнул рукой:

- Не заморачивайся, Аль, подарим фигню от нас обоих. Жанна что-нибудь выберет для него. Давай подарим ему коня как в «Служебном романе» - он у нас такой же серьезный и пафосный как Бубликов!

Альбина не смогла не прыснуть от хохота, представив выражение лица сурового Ярослава на такой подарок. Картина была такой абсурдной, что на мгновение её тревоги отступили, растворившись в этом лёгком, тёплом моменте. Артур, заметив её смех, наклонился ближе, его рука накрыла её ладонь на столе, и от этого простого жеста сердце Альбины снова забилось быстрее.

— Серьёзно, Аль, — добавил он, уже мягче, — не бери в голову. Отец не из тех, кто ждёт подарков. Ему главное, чтобы я был там... и ты. — Он слегка сжал её руку, и его голос стал тише, почти интимным. — Ты ведь придёшь, правда?

Она кивнула, чувствуя, как тепло его слов борется с холодом её страхов. Но улыбка Артура, его уверенность, что всё будет просто, только сильнее подчёркивали пропасть между их мирами. Он не знал, что для неё этот вечер — не просто выход в свет, а испытание, где каждый шаг может стать ошибкой. Платье, которое нельзя надеть дважды. Подарок, который она не может себе позволить. Взгляды гостей, которые будут оценивать её, как экспонат на выставке.

— Конечно, приду, — тихо ответила она, стараясь, чтобы голос не выдал её смятения. Но внутри всё сжималось от вопроса: как?

Артур чуть прищурил глаза.

- Аль… вот держи, - он достал из портмоне одну из карточек.

Альбина замерла. Её щёки вспыхнули, как от пощёчины, жар разлился по лицу, а сердце ухнуло куда-то вниз. Она смотрела на карту, лежащую на столе между ними, и чувствовала, как внутри всё обрывается. Это был не просто кусок пластика — это был символ всего, чего она боялась: её несоответствия, её зависимости, её неспособности быть той, кем он, возможно, хотел её видеть.

— Ты что... Артур? — выдохнула она, её голос дрожал от смеси стыда и гнева. Она подняла глаза, и в её взгляде, обычно спокойном и нежном, теперь полыхали искры. — Зачем это?

— Аль, ты моя девушка, — ответил он, всё ещё спокойно, но с лёгкой ноткой настойчивости. — И должна соответствовать. Я знаю, что ты из другой среды, понимаю, что... — Он запнулся, увидев, как её лицо меняется. Его слова, произнесённые с искренним желанием помочь, вдруг повисли в воздухе, как тяжёлый камень, готовый рухнуть и всё разрушить.

Альбина почувствовала, как горло сжимает спазм. «Из другой среды». Эти слова эхом отозвались в её голове, подтверждая все её страхи. Он знал. Знал, что она не из его мира, знал, что она считает копейки, что её гардероб — это одно платье и пара туфель, что она не может позволить себе сиять так, как привыкли его знакомые. И теперь он смотрел на неё с этим понимающим взглядом — взглядом, в котором не было осуждения, но была жалость. И это было хуже всего.

Артур вдруг понял, что зашёл не с той стороны. Её взгляд, её напряжённая поза, дрожь в её пальцах — всё кричало о том, что он совершил ошибку. И, что хуже, он понял, что есть риск: она может встать и уйти. Просто уйти от него, от этого разговора, от всего, что между ними было. Эта мысль ударила его, как холодная волна, и он инстинктивно схватил её за руку, не давая пошевелиться.

— Аль, подожди, — быстро сказал он, его голос стал тише, почти умоляющим. Его пальцы крепко, но осторожно сжали её запястье, словно он боялся, что она растворится, если он отпустит. — Я не то хотел сказать. Прости. Я... я просто хочу, чтобы тебе было комфортно. Чтобы ты не переживала из-за всяких глупостей вроде платьев или подарков. Это не потому, что ты «не соответствуешь», — он выделил это слово, будто отбрасывая его прочь. — Это потому, что я хочу, чтобы ты была рядом. Со мной. Такой, какая ты есть. Отбрось ты на фиг все эти условности! Альбина, это нормально, что я хочу дать тебе то, что должен давать мужчина женщине!

- Но я не твоя женщина, Артур! – отчеканила Альбина.

— Моя! — рявкнул он, и в его голосе смешались гнев и что-то ещё — почти отчаяние. — И хватит уже играть в эти игры, Альбина! Ты правда думаешь, что я поверю, будто ты сама всё вытянешь? Что ты пойдёшь и возьмёшь кредит, мать его, ради платья? Или будешь шить его ночами, как Золушка? — Он ударил ладонью по столу, не сильно, но достаточно, чтобы чашки звякнули. — Это смешно! Я пытаюсь помочь, а ты строишь из себя... не знаю, кого! Как будто я тебя унижаю, предлагая эту чёртову карту! Или что, думаешь до меня не доходит, что в четверг ты сделаешь все, чтобы избежать этого мероприятия?

- Я буду на нем, Артур, - глядя прямо в глаза мужчине сказала Альбина, поднимаясь. – Буду.