Порочная невинность - П. Рейн

– Сними футболку, – хрипло произношу я.

Она колеблется какое-то мгновение, затем стягивает через голову шелковистую ткань. Я протягиваю руки к грудям и удерживаю их на весу, сжимая и поглаживая соски. Она вздрагивает от удовольствия и прерывисто вздыхает. Я хочу прикоснуться губами к ее коже, но заставляю себя отстраниться.

– Теперь шорты.

София немедленно стягивает шорты и отбрасывает в сторону. Боже, она совершенна. Чертовски сексуальна и в то же время невинна.

– Ложись на спину.

Она делает, как я прошу, волосы рассыпаются по покрывалу. Только тогда я опускаюсь перед ней на колени. Она резко вдыхает, когда я раздвигаю ее ноги, закидываю себе на плечи и подтягиваю таз ближе к краю кровати. Невообразимо прекрасное зрелище – идеальная розовая киска. Через несколько секунд я первым узнаю вкус этой девушки. Затвердевший член больно давит на пижамные штаны. Я покрываю нежными поцелуями ее ногу, начиная с лодыжки и продвигаясь вверх. Когда я добираюсь до внутренней стороны бедра, дыхание Софии становится прерывистым, и она вцепляется рукой в покрывало.

Я зарываюсь лицом в промежность и глубоко вдыхаю. От нее исходит головокружительный мускусный аромат, и мне не терпится проникнуть языком во все складочки.

София отворачивается.

– Не отводи взгляд, dolcezza. В нашем желании нет ничего постыдного.

– Я… я никогда этого не делала, – тихо шепчет она.

– Знаю. Тебе понравится.

Я провожу языком по всей длине от ануса до клитора; она блаженно выгибает спину. Когда я начинаю ласкать набухший клитор, ее рука зарывается мне в волосы. София вздрагивает от наслаждения, и я придерживаю ее за живот. На всю жизнь запомню эти сладострастные стоны! Я трахаю ее языком, она поднимает голову и смотрит. Я пожираю взглядом ее опущенные веки и прикушенную от удовольствия нижнюю губу. Мое эго вырастает до бесконечности, потому что именно я вызвал такое выражение на ее лице.

– Думаешь, Джованни мог бы доставить тебе такое удовольствие? – шепчу я во влажную плоть и провожу языком снизу вверх.

Она смотрит мне в глаза.

– Отвечай, tesoro.

Она качает головой, по-прежнему не отводя взгляда.

– Я хочу это услышать.

– Нет, – со стоном выдыхает она.

– Только я.

– Всегда был только ты, – признается она.

Я не знаю, что она имеет в виду, но ее слова разжигают огонь в моей крови. Я удваиваю усилия, добавляя пальцы, поочередно посасываю клитор и провожу по нему языком. Минуту спустя ее бедра сжимают мою голову, и София кончает с восторженным криком.

Я наслаждаюсь каждой клеточкой ее удовольствия. Она тяжело дышит. Наверное, нужно дать ей время прийти в себя, осмыслить то, что произошло. Однако я покрываю ее тело поцелуями, чтобы никогда не забыть этого вкуса. Она не вырывается, а стонет и обнимает меня руками и ногами, затем отстраняется и смотрит мне прямо в глаза:

– Еще, Антонио.

Я улыбаюсь ей в шею:

– Давай не будем спешить, моя невинная девочка.

– Я больше не хочу быть невинной. Будь у меня первым.

Я резко поднимаю голову:

– Ты ведь не всерьез?

Понимает ли она, что говорит? Разумеется: мы выросли в одном мире. Переспав со мной, она запятнает себя, не будет непорочной для своего мужа. Я не могу переступить черту.

– Ты достойна большего, чем быть любовницей.

Я перекатываюсь на бок. Надежда на ее лице сменяется разочарованием.

– Я не прошусь в любовницы. Просто стань моим первым мужчиной.

София прикрывает грудь рукой.

– Зачем тебе это? Что скажет твой будущий муж?

Ее глаза сужаются.

– Мира права насчет мужчин в нашей семье.

– У меня нет предрассудков, но ты прекрасно знаешь: для большинства людей в нашем мире это важно.

Она проходит в гардероб и через мгновение возвращается в халатике, завязанном на талии бантом. Сквозь тонкий шелк просвечивают соски.

– А если мне безразлично, что они думают?

Я приподнимаю бровь. Мы оба знаем, что, в отличие от моей сестры, ее беспокоит мнение окружающих.

– Теперь мне все равно.

– Почему?

Я встаю с кровати. София открывает рот, будто хочет что-то сказать, и тут же закрывает. Она обходит меня, поднимает с пола пижаму и, не оборачиваясь, произносит безразличным тоном:

– Ладно, посмотрим, сможет ли кто-то другой помочь мне потерять эту пресловутую девственность. Попрошу Джованни.

Для меня это все равно что красная тряпка для быка.

19. София

Я даже не заметила, как это случилось. Не успели слова, призванные разозлить его, сорваться с моих губ, и я лежу лицом вниз на матрасе, а Антонио сверху.

– Даже не думай допустить к своему телу этого идиота! – шипит он мне в ухо.

– Ты ведешь себя как ревнивый бойфренд, – выплевываю я, наслаждаясь прикосновением его возбужденного члена.

– Думаешь, он достоин тебя, потому что устроил вечеринку и подарил дорогие часы? Он даже не знает, что ты не любишь их носить!

– А ты откуда знаешь?

– Я знаю тебя всю жизнь, София. Я помню, как твой папа купил тебе часы на пятнадцатилетие, а ты их так и не надела. Сказала, что тебя раздражают часы и браслеты на запястье.

У меня сжимается сердце от того, что он помнит такую мелочь.

– Скажи, что собиралась сказать минуту назад.

Я тщетно пытаюсь вырваться.

– Говори, София! Что ты хотела сказать?

– Ничего.

– Лгунья! Зачем ты дразнишь меня?

Я сжимаю губы, чтобы с них не сорвалась правда. Зря я на него давила. Я смутилась и разозлилась после его отказа и речи о добродетели.

– Ну ладно. Наверное, стоит подойти с другой стороны.

Он встает, и я облегченно вздыхаю. В то же время мне не хватает тепла и тяжести его тела. Антонио переворачивает меня на спину и нависает надо мной. Я никогда раньше не видела, чтобы светло-голубые глаза горели такой непреклонностью.

– Давай попробуем заново.

Теперь его голос звучит мягче, а рука тянется к поясу на моем халате. И замирает. Я вдыхаю.

– Теперь скажи правду, София…

Его палец скользит по шелку, пока не находит сосок, и нежно обводит его, превращая в тугую точку.

– Почему ты попросила меня лишить тебя девственности?

Он зажимает сосок двумя пальцами, не отрывая от меня взгляда. Я качаю головой, показывая, что не намерена отвечать, и Антонио улыбается, как будто получил желаемое. Халат распахивается, открывая мое разгоряченное тело. Он проводит рукой по моей груди, вниз по ложбинке, а там, где я жажду больше всего, не прикасается. Мои бедра призывно поднимаются сами по себе. Он цокает языком.

– Сейчас, сейчас. Я не дам того, что ты хочешь, пока