Бойфренд в наследство - Линдси Левитт

Мы обменялись восторженными улыбками.

Наконец мы добрались до конечного пункта экскурсионного маршрута. Им оказалась большая неоновая утка, когда-то украшавшая химчистку. А потом гид отозвал нас с Даксом в сторонку, и я решила, что он хочет сделать нам замечание за то, что мы все время разговаривали или целовались. Но вместо этого гид снова повел нас мимо экспонатов:

– Вы, ребятки, за своей болтовней упустили возможность сделать классные снимки.

– Простите нас, – извинился Дакс.

Гид пренебрежительно махнул рукой:

– Да пожалуйста. Будь у меня в юности такая же девчонка, я бы тоже не слушал. Тебе понравилась экскурсия, милашка?

Я терпеть не могу такое обращение, но извинила стареющего донжуана. Поцелуй с врагом семьи настроил меня на благодушный и всепрощающий лад.

– Понравилась. Спасибо вам.

Дакс улыбнулся:

– Это была наименее утомительная экскурсия в наименее унылом музее самого нескучного города в мире.

Гид устремился к круговой экспозиции вывесок и кивнул на одну из них:

– Иногда влюбленные пташки предпочитают фотографироваться около этого знака.

Знак оказался поистине необыкновенным. Как на заказ! Я не ожидала, что рядом с шелушащимся фрагментом фасада отеля-казино «Фламинго», основанного в 1940-х годах гангстером Багси Сигелом и названного им так в честь любимой женщины, Вирджинии Хилл, которую он уподоблял этой красивой птице, или статуей курящего игрока в бильярд можно увидеть такое. Голубую стрелку с красным выпуклым наконечником сопровождала надпись из белых букв: «Информация о свадьбах».

– Я понимаю: вы, ребятки, еще слишком юны, чтобы думать о свадьбе, но ведь это на память, – закинул удочку лукавый гид.

Мы с Даксом переглянулись. Момент выдался такой чудесный, что все вдруг показалось возможным. Словно Лас-Вегас стал на миг романтической столицей мира, а мы – парой.

– Ты за? – спросил Дакс.

И я поцеловала его, пока гид щелкал затвором.

Да! Да простит меня Господь, но я «за». Должно быть, я уже безумно влюбилась…

Глава 9

Сэм после свадебной выставки повел себя со мной странно. И это при том, что я ничего не рассказала ему о Музее неона. Я хотела обидеться на него и обозвать козлом, но не стала, потому что мне нужна была его помощь.

Мне нужна была помощь любого, кто мог помочь. Я заключила с друзьями сделку, пообещав им помощь в подготовке к нашему тесту по экономике за обещание собраться в среду вечером в доме Сэма и помочь мне составить буклеты, подписать и разложить все по конвертам.

Мама Сэма – Мама-для-всех-нас – подала нам пломбир со взбитыми сливками и помадкой и, закончив хлопотать, поднялась наверх, предоставив нас самим себе. Грант тут же начал рыться в шкафчиках. У нас явно было разное мнение насчет того, как распорядиться полной свободой. Бар оказался запертым, но иногда после вечеринки родители Сэма непредумышленно оставляли что-нибудь в шкафчике под мойкой.

– Бинго! – Грант помахал бутылкой. – Кто хочет запить мороженое?

– Сбрызнуть не помешает! – оживился Портер, впрыснув взбитые сливки прямо себе в рот.

– Ребята, уберите бутылку, – призвала я. – Она наверняка стоит там потому, что вышел срок годности.

Грант посмотрел на бутылку:

– Разве жидкость может испортиться? Я думал, с ней со временем ничего не происходит.

– А без этого ты никак сегодня не обойдешься? – спросила я. – Для меня эти буклеты очень важны.

Грант поставил бутылку на рабочий стол и сделал десять шариков мороженого.

– Тоже мне большое дело, Холлз. – Портер потрепал меня по волосам, как будто мне пять лет. – Игра идет. Как только она закончится, мы тебе поможем.

И я минут пятнадцать в одиночку делала конверты, злясь, что ребята не соизволили ради меня поработать. У них всегда была какая-нибудь игра, независимо от времени года, и остальной мир сразу же переставал для них существовать.

Отец то же самое позволял себе с мамой. По субботам ей хотелось куда-нибудь пойти всей семьей, а он откидывал спинку своего глубокого кресла, водружал стопы на подставку для ног и говорил: «Не могу, игра идет». Вы знаете, сколько продолжается футбольный матч? Или раунд игры в гольф на 18-луночном поле? Что побуждает людей, не являющихся заядлыми спортивными фанатами, просиживать часами у телеэкранов и истошно орать, надрывая голосовые связки?

В поисках ответа на этот вопрос я тоже стала смотреть спортивные игры, научилась разбираться в разных видах спорта, начала сама играть в фантазийной бейсбольной лиге и собирать игровую статистику и аналитику. Чтобы общаться. Уметь поддержать разговор. Налаживать контакты. Чтобы быть «своей». Может, отчасти в этом заключалась причина развода родителей. Мама не могла сказать, в чем разница между тачдауном и филд-голом.

Как только игра завершилась (студенческий баскетбол, начало сезона, команда Калифорнийского университета выиграла с преимуществом в десять очков), я выключила телик:

– Все. Начинайте раскладывать проспекты по конвертам. Майк и Камилла, вы единственные, у кого достаточно красивый почерк, – будете их надписывать.

Грант вытер размазанные по лицу сливки. Он всегда был поросенком, но я могла бы назвать по меньшей мере десять девчонок в нашей школе, которые хотели бы стать этими взбитыми сливками. И дело не только в том, что на Западе больше всего симпатичных парней, за которых можно посоперничать.

– Не понимаю, почему мы этим занимаемся, – пробурчал Грант. – Почему это не сделают твои родители?

– Они работают, – ответила я. – У них есть чем заняться, помимо этого. Когда у тебя свой бизнес – дел невпроворот, – мой голос приобрел тон всезнайки – как всегда, когда я разговаривала со своими друзьями. Они его ненавидели, и меня он тоже раздражал. Но если бы они не были такими идиотами, то и у меня не было бы нужды указывать им на их идиотизм.

– Ты только продай это. – Майк разложил на столе фломастеры. – Без обид, но свадебные часовни нигде в мире не являются особо доходными проектами.

– Это говорит парень, убирающий со столов в мексиканском ресторане, – подколола его я.

– Ну да. Пока. Но я же не буду заниматься этим всегда. А ты реально собираешься работать тут всю жизнь? В смысле и когда станешь совсем взрослой? – Майк написал почти каллиграфическим почерком на постере «Я говорю “да” в часовне “Роза Шарона”», затем подумал и добавил еще несколько затейливых каракулей. – Как насчет университета? У тебя нет другого выхода, кроме как поступать в Невадский университет в Лас-Вегасе.

– А мы не собираемся горбатиться на Западе только для того, чтобы в итоге зачахнуть здесь. – Портер прикончил свое мороженое и опять схватил бутылку, открыл ее и понюхал. – Чем этот напиток должен пахнуть?