Развод. Десерт для прокурора - Анна Князева

Развязка наступила внезапно. В один из дней, когда кафе было полно посетителей, ко мне подошла администратор с испуганными глазами и сообщила, что у нас пожарная инспекция.

Двое мужчин в форме с непроницаемыми лицами методично обошли всё помещение, проверяя каждый уголок, каждую розетку, сроки годности огнетушителей.

Сердце ухнуло в пятки, но, к счастью, у меня всё было в идеальном порядке. Они ушли, выписав незначительный штраф за какую-то мелочь. Я списала это на случайность.

Но через неделю пришли из санэпидемстанции. Снова дотошная проверка, взятие проб, изучение документов на продукцию. Я стояла, как школьница у доски, пока они листали мои журналы и светили фонариком под стеллажи. И снова — всё в норме.

Напряжение росло. Это уже не было похоже на совпадение.

Апогеем стала налоговая проверка, нагрянувшая ещё через неделю. Они перерыли всю мою бухгалтерию, допрашивали моих сотрудниц, сверяли каждую цифру.

В тот вечер, когда измотанные инспекторы наконец ушли, я сидела в пустом кафе, уронив голову на руки. Холодная уверенность сковала меня изнутри.

Я знала, чьих это рук дело. Это был почерк Виктора и его злобной матушки. Не зря она мне угрожала.

Не имея возможности дотянуться до меня лично, они решили уничтожить то единственное, что давало мне силы жить.

Они натравливали на меня государственную машину, пытаясь найти хоть малейший промах, чтобы закрыть, задушить моё дело.

И одного не могла понять: за что? Что я им сделала?

Я работала, не покладая рук, внося каждую копейку в семью. И всех это устраивало. А когда я захотела расширить бизнес, начав откладывать деньги, сразу начались претензии и обвинения, что я спущу все деньги в яму.

А когда ушла от них, и вовсе стали меня ненавидеть, особенно свекровь.

И вот теперь, как только я начала реализовывать свою мечту, началось вот это: каждая проверка была как гром среди ясного неба. Она выматывала, отнимала время и силы, сеяла панику среди сотрудников.

Это была война на истощение, но я не собиралась сдаваться. Они не заставят меня бояться и опустить руки.

Немного придя в себя, я достала телефон и нашла его номер. Номер, который я не набирала много месяцев и надеялась не набирать никогда.

Виктор ответил почти сразу, голос был ленивый и самодовольный.

— Слушаю.

— Хватит, Витя. Просто хватит, — сказала я ровно, без крика, вкладывая в эти слова всю усталость и злость последних недель.

На том конце провода на секунду повисла тишина.

— Олеся? Какой приятный сюрприз. О чём ты, дорогая? Что-то случилось?

Его приторно-фальшивый тон подействовал как искра на порох.

— Не прикидывайся идиотом, ты прекрасно знаешь, о чём я. Пожарные, санэпидемстанция, сегодня — налоговая. Ты думаешь, я не понимаю, что это твоих рук дело?

Он усмехнулся. Мерзкий, неприятный смешок, от которого я невольно скривилась. Как я могла жить с таким человеком?

— Я всегда говорил, что бизнес — это не для тебя. Видимо, не справляешься, раз к тебе зачастили проверяющие органы. Нужно было сидеть дома и печь свои тортики для меня, ну и для пары десятков клиентов, а не лезть в большие дела.

— Я справляюсь! — мой голос сорвался. — Я прекрасно справляюсь, и именно это тебя бесит! Ты не можешь вынести, что у меня что-то получилось без тебя! Ты не можешь смириться с тем, что я больше тебе не принадлежу!

— Ты моя жена, — отчеканил он, и в его голосе зазвенел металл. — И всегда ею будешь. Ты думала, я просто так отпущу тебя? Позволю тебе порхать бабочкой, пока я…

Он не закончил, но мне и не нужно было. Я знала, что он хотел сказать. Пока он прозябает в своей фирмочке, которую так презирал, я строю свою маленькую империю.

— Оставь меня в покое, Виктор. Оставь в покое моё дело. Это всё, о чём я тебя прошу.

— А если нет? — его голос стал вкрадчивым и ядовитым. — Что ты мне сделаешь, а? Пожалуешься своему новому защитнику? Этому своему прокурору? Думаешь, я не знаю?

Меня обдало холодом. Он следил за мной.

— Ты жалкий и ничтожный, — выдохнула я.

— Может быть, — согласился он с пугающим спокойствием. — Но у этого ничтожества достаточно связей, чтобы стереть твою кондитерскую в порошок. И я это сделаю, Олеся. Я буду присылать к тебе проверку за проверкой, пока ты сама не закроешься. Пока не приползёшь ко мне на коленях.

— Никогда, — это слово я произнесла тихо, но с такой твёрдостью, на какую только была способна. — Ты этого не дождёшься.

— Посмотрим, — бросил он.

— Да, посмотрим, — ответила я, и во мне вдруг проснулась ледяная решимость. — Только, заказывая очередную проверку, ты не забывай, с кем ты решил поиграть. Ты правда хочешь ввязываться в войну с человеком, который сажает таких, как ты, на завтрак? Подумай об этом, Витя.

Не дожидаясь его ответа, я нажала на кнопку отбоя.

Руки тряслись, сердце колотилось. Я сидела в тишине своего кафе, глядя на чисто вымытые витрины и аккуратно расставленные стулья. Он хотел это уничтожить. Он хотел уничтожить меня. Но я больше не была той женщиной, которая сбежала от него несколько месяцев назад.

Тишина, наступившая после звонка, давила на уши, гудела в висках, смешиваясь с отголосками его мерзкого, самодовольного голоса. Я сидела, уставившись в одну точку на столешнице, где крошечная трещинка в лаковом покрытии вдруг показалась единственным средством, опорой, которая могла бы помочь успокоиться.

Выходило плохо, нервы постепенно сдавали, а руки опускались от бессилия. Хотелось завыть в голос. Каждая проверка, каждый его выпад были для меня настоящим испытанием, которые, казалось, я уже не смогу вынести.

Именно в этот момент в окне медленно сверкнули ярким светом знакомые фары. Чёрный внедорожник припарковался с той же неспешной уверенностью, с какой всегда двигался его владелец. Сердце, только что замершее от обиды и бессилия, сделало в груди болезненный кульбит. Игорь.

Его появление было одновременно спасением и испытанием. Несмотря на то, что он стал для меня оплотом силы и спокойствия, я старалась всё равно держать с ним дистанцию, боясь подпустить слишком близко. Особенно сейчас. Его появление означало, что мне пришлось бы открыть свою слабость, признаться, что призрак прошлого всё ещё цепко держит меня за горло.

Я не шевельнулась, когда дверь открылась, и он переступил порог.

— Ты ещё здесь? Я