Наставница для наследника престола - Елена Александровна Романова

Не похоже все это на сурового и хладнокровного герцога Элгариона. Он такие вопросы обычно не решает, да и не вникает в столь частные случаи.

А, когда Аарон возвращается в карету с наглухо занавешенными окнами и откидывается на спинку сидения, Морис отмечает еще одну странность — по губам его светлости скользит предвкушающая усмешка. Герцог вздыхает, запрокидывает голову и говорит вдруг:

— Неялин ищут недостаточно хорошо. Пусть проверят все работные дома и всех женщин, которые устраивались по объявлениям с проживанием: прислугу, гувернанток и прочую челядь. Любую похожую женщину предъявлять для опознания. Найти мне ее.

Морис вновь кивает.

— Ваша милость, — говорит он. — Какой позор для аристократки пойти работать. Да ведь ни одна…

— Она особенная, Морис, — обрывает Аарон. — И я хочу понять, что именно здесь не так. Сделай все, что угодно, но найди ее.

Глава 17

НЕЯЛИН ЛЕЙН

Представить, что герцог Элгарион вдруг объявится в Арвале так скоро, не мог никто. А узнать, что все силы брошены на поиски некой Неялин Лейн, то есть меня, оказывается большой неприятностью.

Произошедшее ночью надолго выбило меня из колеи. Во-первых, я не знала, что делать дальше. А, во-вторых, теперь я остро чувствовала не просто опасность, а смерть, шествующую за нами по пятам. В наш дом ворвались, и нас едва не убили. Дом выгорел полностью. И после случившегося мне хотелось лишь одного — залечь на дно.

— Ты сказал, что барон Роул обладает даром предвидения, — говорю я, глядя на Кайла, привалившегося спиной к сырой стене подземной канализации Арвала. — Что, если нас найдут с помощью его дара?

Мальчик разглядывает свои руки, будто пытаясь осознать, что его родовая сила этой ночью пробудилась неистовым снопом пламени.

— Видения Мориса часто спутаны, — рассеяно отвечает принц. — Он еще только узнает свой дар.

Теперь и самому принцу придется познать свой внутренний огонь и научится управлять им. Активный стихийный дар — величайшее благословение Первородной матери. Кайл рожден быть королем.

Я сажусь рядом с ним и тоже облокачиваясь спиной на стену. Мы оба вымазаны в грязи и саже. Не знаю, оправданно ли все это? Как быстро нас найдут, догадавшись спуститься сюда, под землю, в сырые катакомбы с крысиными тропами, плесенью и нечистотами?

Я вглядываюсь в темноту туннелей, лишь кое-где расцарапанную росчерками света, падающими сквозь решетки ливневок.

— Эти ходы прорыты подо всем городом? — спрашиваю я, наблюдая, как поблескивают мокрые каменные стены тоннелей.

— Да, — отвечает Кайл. — Но ты же не полезешь туда? — его глаза широко распахиваются, когда я приподнимаю бровь и ехидно усмехаюсь.

Мы вместе смотрим на маслянистую дурнопахнущую жижу, вяло текущую по желобам канализации. Воздух со дна поднимается огромным пузырем и лопается с неприятным звуком.

— Ты знаешь, куда именно ведут эти ходы?

— К реке.

— От нее далеко до королевской усыпальницы?

Кайл поджимает губы:

— Ты шутишь? — спрашивает резко. — Даже если мы пройдем по этим тоннелям, усыпальница защищена с севера крутым горным склоном и рекой. Взобраться на эту гору невозможно.

Звучит, как вызов. Нет ни одной горы ни в этом мире, ни в другом, которую я бы не захотела взять, услышав такое.

— Значит, там нас точно не будут поджидать люди герцога Элгариона, — говорю я. — Они ведь тоже сочтут это невозможным.

— Это смешно, — цедит Кайл и кивком головы указывает на зловонную темную воду. — Я туда не полезу.

— Отлично, ваше высочество. Придумайте другой план.

Мальчишка запрокидывает голову, хмуро глядя в сводчатый потолок.

— Что именно случилось с твоим даром? — вдруг спрашивает он, не шевелясь, лишь тяжело сглатывая. — Знаешь, что Аарон говорил о тех, в ком дар так и не проснулся? Что они слабаки. Первородная дает человеку лишь ту силу, которую он сможет вынести. Но, если человек слаб духом, то он не заслуживает дара.

Я тихо смеюсь, и Кайл изумленно глядит на меня.

— Что смешного? — оскорбленно рычит он. — Разве это не так?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Для меня это не имеет никакого значения. В чем именно ценность этого дара, Кайл? Неужели он делает кого-то лучше или хуже? Гораздо важнее не дар, а то, кто ты есть, и как относишься к людям.

Принц неожиданно отшатывается, вскакивает на ноги, а его глаза страшно полыхают:

— Что ты говоришь? — шипит он. — Все это слабость. Все эти чувства… Твоя жалость делает тебя слабой!

Его всего трясет. На щеках вспыхивает румянец.

— Хорошо, — я тоже поднимаюсь, молча прохожу мимо него и спускаюсь в зловонную жижу, погружаясь по бедра. — Идешь?

Грудь Кайла тяжело вздымается. Он кусает губы. Его кадык дергается, и я отворачиваюсь, чтобы дать ему возможность не потерять лицо, ведь он к этому не готов.

— Почему? — его шепот отдает эхом. — Почему ты это делаешь ради меня?

Ему никак не понять, отчего я, урожденная Лейн, аристократка и наследница рода, лишившись всего: дома, безопасности и спокойствия — готова пойти до самого конца. Готова даже рискнуть жизнью. Из-за заносчивого, высокомерного мальчика, которого я едва знаю.

— Ну, — я затыкаю нос пальцами, пытаясь дышать ртом, — ты этого заслуживаешь.

— Неправда, — раздается еще тише.

— Ты смелый и добрый, Кайл, — говорю я совершенно серьезно. — Из тебя выйдет справедливый король.

— Я не добрый, — рычит он. — И не такой смелый, как ты думаешь. Я хуже… гораздо хуже Аарона. У него нет слабостей. Он неуязвим! А я…

— А ты другой. Не хуже. Другой, — я делаю неуверенные шаги, направляясь в один из узких тоннелей и морщась от отвращения. — Вы будете болтать, ваше высочество, или уже присоединитесь?

Главное не подхватить какую-нибудь заразу.

Слышу всплеск позади — Кайл тоже спускается в поток нечистот и коротко взвизгивает. А потом он торопится за мной, чтобы не отстать.

Мы идем молча, сопим и время от времени пытаемся побороть приступ тошноты или удушья. Главное, потом хорошенько отмыться. Ну, или смело сдаться герцогу Элгариону вот в таком виде.

Путь до извилистой, холодной горной реки мы преодолели довольно быстро, а когда выбрались под потемневшее вечернее небо, грязные, запыхавшиеся и измученные, тяжелые грозовые тучи снова разразились ливнем. И мы с Кайлом блаженно подставляли