Нежеланный брак - Катарина Маура

Ее глаза закрываются, и она улыбается, когда мелодия меняется, смягчаясь, становясь спокойнее. И тут до меня доходит — улыбается не только она.

В течение многих лет я не мог слышать звук рояля — он напоминал мне о матери, а это, в свою очередь, будило во мне чувство вины, от которого я до сих пор не избавился. Когда музыка перестала ассоциироваться у меня с ней и стала напоминать о Фэй? Когда я начал снова получать от нее удовольствие?

Фэй тихо вздыхает, убирая пальцы с клавиш, и последний аккорд еще дрожит в воздухе. Это удовлетворение на ее лице… Черт. Она хоть понимает, насколько чертовски сексуально сейчас выглядит? Я прикусываю губу, пытаясь подавить внезапное желание, но без толку. В голове уже вспыхивают образы ее в моей постели — с этой же довольной улыбкой на губах, с телом, полностью насыщенным.

Она напрягается, когда наконец замечает меня, и ее глаза округляются от удивления.

— Дион? Что ты здесь делаешь?

Я никогда не приходил к ней домой, и я сразу вижу, что застал ее врасплох. Казалось бы, она не может быть еще прекраснее, но этот легкий румянец делает свое дело.

— Я приехал забрать тебя.

Она медленно встает с банкетки, ее взгляд становится настороженным. Даже дома она одета безупречно — в таком наряде моя сестра ходила бы на работу. У нее были планы, которые я нарушил? Это я сам держал ее на расстоянии, но сейчас… сейчас мне интересно, как она живет. Чем она занимается? Очевидно, репетиции занимают большую часть ее времени, но что еще? Что делает ее счастливой в трудные дни?

Она подходит ко мне, и я двигаюсь ей навстречу, чувствуя, как внутри разливается тепло. Я не видел ее без каблуков несколько лет и почти забыл, какая она крошечная. До смешного мило.

На долю секунды я представляю, как ее ноги обвивают мою талию, ее тело прижато к стене, пока я вхожу в нее. Она такая маленькая… Черт, я бы разорвал ее к чертовой матери.

— Забрать меня? — повторяет она, явно не понимая, о чем речь. — Прости… Мне никто не говорил, что меня куда-то ждут. Я могу быстро собраться. Не заставлю тебя долго ждать.

— Гавайи, — сообщаю я, виновато пожав плечами. — Бабушка решила, что ты должна сопровождать нас в семейной поездке на Гавайи. Честно говоря, я сам в шоке. Оказывается, она здорово подставила Луку и Вэл, а теперь решила загладить вину этим путешествием. — Я качаю головой и глубоко вздыхаю. — Честно, лучше даже не пытаться понять, что у нее в голове. Проще просто делать, как она говорит. Так что вот, я здесь, чтобы тебя забрать.

Ее глаза чуть прищурены, уголки губ дрожат в легкой улыбке, будто мы соучастники какого-то секрета. А потом она действительно улыбается. Черт… Она хоть понимает, что творит со мной, когда улыбается вот так?

— Путь наименьшего сопротивления, да? — тихо говорит она. — Знаю кое-что об этом.

Она разворачивается и выходит из музыкальной комнаты, лишь раз оглянувшись через плечо, проверяя, иду ли я за ней. Она выглядит расслабленнее, чем раньше, но между нами по-прежнему простирается та самая дистанция, которую, кажется, невозможно преодолеть.

Фэй молчит, пока ведет меня наверх, и я невольно опускаю взгляд на ее зад. Эти чертовы изгибы… Господи. Она всегда была такой красивой?

— Как надолго мы уезжаем? — спрашивает она, снова бросая на меня взгляд через плечо.

Я неловко прочищаю горло, опасаясь, что она только что поймала меня за тем, как я ее разглядываю. Да, я особо и не скрывал, что хочу ее, но, черт возьми, последнее, чего мне хочется — чтобы она застала меня пялящимся на нее, как какой-то гребаный извращенец.

— Мне сказали собираться на три дня, но тебе лучше взять вещи хотя бы на неделю. Не сомневаюсь, что бабушка не отпустит нас, пока Лука и Вэл ее не простят.

Фэй кивает и заходит в свою спальню, а я, не в силах подавить любопытство, следую за ней. Комната оформлена со вкусом, но в ней напрочь отсутствует какая-либо индивидуальность. Ни фотографий, ни мелких безделушек, по которым можно было бы хоть что-то о ней понять. И это… как-то неправильно. Здесь такой же уют, как в дорогом гостиничном номере. Даже у минималистов есть хотя бы пара личных вещей. А у нее — ничего. Хотя бы снимок матери должен был быть, разве нет?

Я внимательно наблюдаю за ней, пока она собирает вещи. Ожидал, что она начнет расспрашивать о Луке, Вэл или курорте, куда мы летим, но вместо этого она просто молча продолжает упаковку. Я никак не могу ее разгадать. Она совсем не похожа на других женщин, которых я знал. Ее словно вообще не волнует мое присутствие, и это сбивает меня с толку. Меня чертовски раздражает это ее спокойствие, настолько, что хочется вытянуть из нее хоть какую-то реакцию. Она не должна была меня зацепить. Черт, да она даже не пытается. И все же я не могу выкинуть ее из головы.

Фэй никогда не должна была быть больше, чем нежеланная трофейная жена, кто-то, кого мне навязали, кто-то, о ком я никогда не собирался заботиться. И все же я здесь, желая узнать, что у нее на уме.

— Мой отец знает об этой поездке? — вдруг спрашивает она, и в ее голосе слышится колебание.

— Да, бабушка его предупредила, — отвечаю, забирая у нее чемодан. — Он сказал, что разберется с твоим расписанием.

Что-то в ее тоне меня настораживает. В присутствии отца она всегда казалась тихой, зажатой, и только теперь я начинаю осознавать, насколько иначе она ведет себя, когда его нет рядом. Он просто строг с ней или тут есть нечто большее?

Меня пробирает легкий холодок, когда я вспоминаю, какой подавленной и сломленной она выглядела прежде. А теперь, когда мы одни, она словно оживает. Здесь явно что-то не сходится. Она не должна чувствовать себя комфортнее рядом со мной, чем со своей собственной семьей. Особенно учитывая, какие… непростые у нас с ней отношения.

Мы оба молчим, пока я веду ее к машине. Она чуть задерживается, когда я открываю перед ней дверь. Интересно, понимает ли она, что значит, поехать в путешествие со мной? Наверное, стоило бы сказать ей, что мы будем делить номер, но, если честно, мне куда