Монетка для Элли - Валерия Аристова

— Но… — она вспыхнула.

— Не отказывайтесь. Ваши друзья решили вернуться в большой мир. Там вам очень пригодится это богатство… Я не могу запретить им идти в мир. День летнего солнцестояния еще не наступил, и до него они свободны в своем выборе. Впрочем, как и всегда…

— Анджела! — услышала она голос Генри и очнулась.

Нук сидел на троне, закинув ногу на ногу, и лицо его было спокойно и безразлично. С ним ли она беседовала секунду назад? Как он попал туда, на трон? Он просто исчез здесь и оказался там! Анджла смотрела на него, не желая уходить.

— Спасибо вам за все, Нук, — сказала она.

— Возвращайтесь через десять дней… хотя… вы не можете не вернуться.

— Анджела! — голос Генри стал настойчивее.

Анджела вздрогнула, положила ожерелье в карман, и бросилась бежать по коридору, надеясь нагнать Генри.

— Где ты была? — он прислонился к стене, перехватывая поудобнее Элли, — почему так долго?

Анджела потупила глаза.

— Откуда платье?

Она пожала плечами.

Лицо Генри стало злым.

— Я же говорил тебе ничего у него не брать! За все придется платить, Анджела. Он не делает ничего просто так!

Он пошел быстрым шагом, и Анджела засеменила следом.

Вот они вышли из коридора под темный свод неба. Анджела поняла голову, разглядывая Млечный путь. Сердце ее забилось, когда она почти физически ощутила, как горячи под ногами бывают звезды.

— Но я готова заплатить за доброту, — сказала она тихо, спеша за женихом.

— За доброту?

— Он нам ничего плохого не сделал. Вы попросили его отпустить нас. И он отпустил.

Глава 2

Сон Элли

Элли лежала на примятой траве, и, казалось, спала. Генри сидел рядом, сжав голову руками. Спустившись с большим трудом в долину, он нашел какие-то развалины, и положил Элли под нависающие камни. Пошел дождь, и они с Анджелой сидели, пережидая его, и смотря на неподвижную Элли.

Элли до безумия боится Нука. Генри видел ее почти животный страх перед ним. Видел ужас в ее глазах, когда Нук предложил ей соединится с ним. Что такое знает она, что вселяет ужас в ее сердце? Генри пытался не думать о нем, но Нук постоянно лез ему в голову.

Змей. Змей-искуситель. И он сам в роли Адама, только ему предлагают не знания в обмен на подчинение, а власть. Отец Элли когда-то поддался и принял дар, обменяв его на дочь. Генри же предлагалось обменять власть на его самого. Что требуется Нуку? Душа? Он был не похож на падшего ангела. Тело? Мысли его метались, как сумасшедшие, то цепляясь за какое-то слово, то уходя куда-то в мечты…

За двадцать три года своей жизни Генри никогда не сталкивался с подобными вещами. Впрочем, с божками он тоже не говорил. Не видел змей, превращающихся в человека, и не бывал в комнате, которая в миг преображалась в нечто другое. Беленые стены не покрывались росписями, а под ногами не появлялись персидские ковры и золотые слитки вместо простых африканских циновок.

Генри не знал, как это принять и не сойти с ума. Утешало только то, что Анджела, что сидела рядом и смотрела на дождь вместе с ним, тоже видела все это.

— Он совсем не плох, — вдруг сказала она, поворачивая голову к Генри, — он… он добрый.

— До поры до времени, — буркнул Генри, — пока не придется платить за его доброту. И платить придется тебе, если ты ему поверишь.

— Он мог убить нас и забрать Элли. Но он этого не сделал.

Генри вздохнул. Дождь все шел и шел, а Элли не просыпалась, и нервы его были на пределе. Нужно было нести ее в город, ей нужен был врач, а они не могли сдвинуться с места.

— Отпустил нас на выпас, — хмыкнул он, — хочет, чтобы мы сами приползли к нему и просили помощи. Не знаю, как Элли, но я собираюсь домой. Не нужны мне его посулы.

Анджела молчала. Ее золотистые глаза смотрели серьезно. Казалось, она стала немного старше, словно он приехал на день рождения ребенка и заметил, как он вытянулся за год. Только Анджела повзрослела за один день. Или ему хотелось, чтобы она наконец повзрослела?

— Если Нук не захочет, мы не сумеем выбраться из этих мест, — сказала она, вздыхая, — было бы хорошо очутиться дома, устроить небольшую свадьбу, чтобы не много народу… — мечтательно проговорила она.

Генри вздрогнул. Он привык считать ее своей невестой, но не собирался на ней жениться, будто эти два понятия были совершенно различны. Он заботился о ней, но не желал делать ее своей. Это было тоже самое, что возлечь с ребенком. Анджела, красивая и такая глупенькая, не вызывала у него никаких эмоций, кроме желания держаться от нее подальше. Он смирился с ее присутствием в этом путешествии, но не готов был смириться с ее присутствием в своей жизни.

Никогда он не женится на ней, понял он. Никогда. Глаза его метнулись к Элли, лежавшей на земле. Тонкие черты лица ее были расслаблены, и на губах будто играла улыбка. Он так соскучился по ее улыбке, яркой, заразительной, которая освещала ее лицо, словно лучами солнца. Он не отдаст ее Нуку. Он не отдаст ее тому, кто вызывает ее ужас. Не потому, что заботиться об Элли. Нет. Потому, что сам он не может расстаться с ней.

Дождь закончился и нужно было что-то придумать, чтобы помочь Элли. Никакие попытки разбудить ее не принесли результатов. Анджела плакала, и губы ее тряслись, как у малышки.

— Нужно найти Айзу, — наконец сказал Генри. Я пойду. Оставайся с Элли и следи за ней.

Анджела посмотрела на него огромными испуганными глазами.

— Я не смогу защитить ее ни от людей, ни от животных, — сказала она, вытирая глаза, — а вам будет сложно найти мусульманскую девушку в доме. Я же… — она встала и расправила новенькое зеленое платье, подарок Нука, — я смогу найти ее.

Заметавшись между девушками, и понимая, что, возможно, Анджела права, Генри переводил глаза с одной на другую. Анджела махнула ему рукой и исчезла в сумерках. Возможно, он был не прав, отпуская ее. Но и оставить двоих своих подопечных в темноте в совершенно уединенном месте он тоже не мог. Анджела и правда была совершенно беззащитна, и не смогла бы защитить Элли.

Генри долго смотрел в лицо Элли. Оно оставалось неподвижным, будто вылепленным из гипса. Ресницы ее иногда вздрагивали, говоря, что она жива. Дыхание было спокойно. Генри лег рядом, обнял ее совершенно безвольное тело, и сам не заметил, как заснул.

…

— Господин! Месье! — кто-то тряс его за плечо, и Генри резко открыл глаза. Над ним склонилась Айза, и прекрасное лицо ее было освещено утренними лучами солнца.

Генри поднялся, осматриваясь и пытаясь проснуться. Элли все так же спала. Айза сидела на полу их полуразвалившегося каменного домика, и смотрела на него красивыми черными глазами, в которых была тревога. За спиной ее было утро, и ветер колыхал высокие травы, напившиеся вчера влаги.

— Айза, — прошептал он, потом опомнился и тревожно спросил: — а где Анджела?

— Анджела осталась в доме, месье, — Айза вздохнула, — она не смогла его покинуть.

Генри понялся на ноги, но девушка потянула его за сюртук.

— Не спешите. Ей сейчас не нужна помощь. Ей ничего не угрожает, пока мой отец владеет домом. Анджела пришла совершенно открыто, и только так я смогла узнать, что она вернулась. Сейчас помощь нужна Элли.

Генри устало опустился рядом с ней, чувствуя, как все выходит из-под контроля. Анджела в плену у Аль-Медема, и он так просто ее не отдаст. Хорошо, если она физически не пострадает, но сумеет ли он забрать ее назад? Сумеет ли вырвать у арабов?

— Элли нужен врач, — сказала Айза, осмотрев ее, — я приведу врача, и мы попробуем разбудить ее. Если это получится, конечно. Я не понимаю, что с ней, но, видимо, ее энергия сгорела. На жизнь ничего не осталось.

Энергия сгорела. Генри сжал руку Элли. Он всю ночь пытался напитать ее своей энергией, прижимая ее к себе. Но Элли оставалась неподвижна и безучастна. Ненавистный Змей выпил ее полностью, заставив испытывать безотчетный страх. Элли была слишком слаба, чтобы сразиться с ним.

В ожидании Айзы и врача он снова лег рядом. Айза принесла немного хлеба с сыром, и он, съев его, почувствовал, насколько же он голоден. Прежде всего ему нужно поесть. А потом уже думать о том, как оживить Элли, как спасти Анджелу.

…

Врач оказался чернокожим колдуном. Айза подтолкнула его к Элли, и глазами приказала Генри позволить колдуну подойти к ней. Генри, не доверявший подобным личностям, нехотя подвинулся.

Колдун сел рядом с Элли и стал