Свет в твоей душе - Дана Мюллер-Браун

– То, что их не убьет, сделает их сильнее. Правда, Тео?

Эсп похлопывает молодого человека по плечу. Мне кажется, ему можно дать лет семнадцать.

– Это дает стимул, конечно, – нерешительно произносит Тео. – Но неприятно осознавать, что ты никогда не будешь первым.

Юноша намеренно говорит медленно, чтобы все лучше расслышали разочарование в его словах.

– Нас не вносят в турнирную таблицу. И ты это знаешь. Скорее, это должно быть стимулом, чтобы вы захотели добиться успеха.

– Мне просто хочется оказаться впереди Рамоса, – ворчит молодой ангел и бросает уничтожающий взгляд на темноволосого молодого человека, у которого, однако, гораздо больше мускулов, чем у Тео. И сам он тоже крупнее. Но что это на самом деле означает у ангелов и является ли преимуществом, я не знаю.

Я продолжаю разглядывать остальных присутствующих – здесь собралось не менее двух десятков человек.

И пока Тео продолжает что-то бормотать, я с ужасом понимаю, что вижу знакомое лицо. Я немного прищуриваюсь. Передо мной за столом сидит Шева. Мой Мефакед, то есть командир из лагеря подготовки героев.

Однако прежде, чем я успеваю задуматься о том, что он здесь делает, у меня в голове вспыхивает острая боль и перехватывает дыхание. Я закашливаюсь. Закрываю глаза, потому что свет начинает ужасно слепить, и в этот момент вижу то, что произошло вскоре после моего последнего воспоминания. После того, как я собиралась встретиться с Миелом в старой часовне, я встретила Шеву. Он… союзник Миела. Так что же он здесь делает? Он тоже шпион?

Когда я прихожу в себя, я лежу на полу. Тело у меня слегка дрожит, но я чувствую, что приступ боли прошел. На меня все смотрят. В том числе и Шева. Я вспоминаю еще одну женщину, Джиа. Она была с ним и Миелом, и я ей очень не нравилась.

– Шор, – говорит Шева и внезапно оказывается надо мной. – С тобой все в порядке?

– Что ты здесь делаешь?

– Я… – Он улыбается уголком рта и наклоняется ко мне.

Он не может быть ангелом. Потому что последние две тысячи лет они были заперты в подземном мире. Так кто же он такой? Я всматриваюсь в его лицо, ища лилию, которая раньше красовалась у него на виске, но там ничего нет.

– Ты же не можешь быть ангелом.

– Нет. Я и не ангел. Но я принес им клятву. Вот почему меня зовут Шева.

Я пытаюсь понять, о чем он говорит. Перевести его имя. Есть древний город, его называют Беэр-Шева. Колодец клятвы.

– Но ты был с Миелом. И ты нас обучал.

– Обучал я прежде всего тебя. И с Миелом тоже был из-за тебя. Это было частью моей клятвы.

Я моргаю:

– И когда ты ее дал?

– Несколько тысяч лет назад, – отвечает он, смеясь.

Однако мне смеяться не хочется. Я так потрясена, что даже не сразу замечаю, что десятки ангелов по-прежнему стоят вокруг нас и слушают. Но, наверное, они все уже давно знают, что я – второе «я» Марви. Что он уже знал обо мне две тысячи лет назад и позаботился о том, чтобы я смогла выжить и выпустить их из подземного мира. Но как я могу быть одновременно Несущей свет и предвестницей апокалипсиса в мире света?

– А Джиа? – спрашиваю я.

– Джиа – герой, которую спасли Лиран… и Миел. Она так же предана им, как и Арк, Аметист и Ларо.

– И я… – тихо добавляю я.

Да, я все еще чувствую это. После всего, что я прочитала, и после того, что показал мне Марви. Неужели я действительно стала так простодушна? Наверное, это именно так, потому что клятвы им я не давала. Так что нет ничего, что могло бы принуждать меня хранить им преданность. Что стало с Навиен, которой я когда-то была?

– Нам уже нужно начинать боевые упражнения, – вмешивается Серра и протягивает мне руку, чтобы помочь подняться.

Она бросает на Шеву странный взгляд, но я решаю сейчас об этом не думать, потому что, когда я встаю и следую за ней на улицу, голова у меня непрерывно пульсирует. Я скептически оглядываю пустую песчаную площадку, а потом мое внимание привлекает участок леса за ней.

Хотя здесь тепло, деревья покрыты снегом, а снежинки у них на иголках красиво блестят на солнце.

– Почему там лежит снег? – выпаливаю я.

Серра смотрит на меня, улыбаясь. Словно я ребенок, которому нужно объяснять устройство мира.

– Ты никогда ничего не читала о мире света?

– Нет.

– Праотец создал времена года. Сначала в Царстве Небесном, а потом на земле. Мы в царстве света.

– Но мы же на земле.

– Да, но в то время здесь тоже была создана империя, чтобы иметь возможность защищать людей. Ну… так или иначе, там зима. А у нас лето.

Я просто киваю. Дальнейшие вопросы и ответы вряд ли сделают все это более понятным. Эта империя существует по своим собственным законам.

– Что за упражнения будут сейчас?

– Сейчас очередь светлой магии.

Я приподнимаю брови:

– Я не владею светлой магией. А если я применю теневую магию… я отказываюсь.

Серра смеется:

– Ты сегодня какая-то строптивая.

– На самом деле это мое нормальное состояние.

Она хихикает. Вот и настал момент, чтобы спросить о ее хорошем настроении.

– Почему у тебя сегодня такое хорошее настроение?

Она заговорщически оглядывается, а потом подходит ко мне вплотную:

– Серафимы эмоционально связаны с тем, кому они себя обещали. Марви в хорошем настроении. Поэтому и я.

– Вы обещаны друг другу?

Это единственное, что у меня вырывается. При этом есть гораздо более важные вещи, о которых я могла бы спросить. Например, о том, как работает эта связь и почему у Марви такое хорошее настроение. Возможно, произошло что-то важное.

– Но не так, как ты подумала. – Она высовывает язык будто с отвращением. – Марви – мой брат.

Его имя она всегда произносит очень тихо. Но что мне оно уже известно, она, похоже, знает.

– Серафимы – это ангелы, которых Бог создал, чтобы они всегда были с Ним. Очень близко. Это Его защитники. Когда империя света рухнула, у нас не осталось того, кому мы служим. Нет. Служить – неправильное слово. Это скорее…

– Так же, как у меня с Авиелл? Связь, настолько чистая и совершенная, что можно не раздумывая отдать свою жизнь?

Она долго смотрит на меня, а потом кивает:

– Да. И такое существо для меня – Марви. Я связана с ним, а значит, и с его радостью, его негодованием, а больше всего меня раздражает, когда он голоден. Тогда я становлюсь довольно неприятной.

Я улыбаюсь. В этом есть что-то