Бывший. Неверный. Родной - Ольга Вячеславовна Тимофеева

Сердце больно ударяется в рёбра. И за грудиной становится невыносимо тесно.

Я поднимаю глаза на Катю. Она не моргая смотрит на меня. Ждёт от меня чего-то. Реакции какой-то.

Коле был год. Значит, этот Алексей не его отец?

Опускаю взгляд на дату рождения. Следующий год, как мы расстались.

Каждый удар, как приговор. За все годы. За месяцы. За дни.

Девять месяцев до этого мы были с ней ещё вместе.

Нет.

Снова на Катю.

— Ты бы так не поступила… Нет… Ты хочешь сказать, что это… мой сын?

Катя бегает глазами, испуганно смотрит на меня и еле-еле, но кивает.

Вот… твою мать!

Я вскакиваю с места.

— Не ходи за мной!

И иду к выходу.

Холодный октябрьский воздух проникает под раскрытое пальто. Но даже это не охлаждает ни граммаа ни ум, ни сердце.

Мой сын. Мой, сука, сын.

Как?!

Быстро иду к машине на парковку.

Сын. Сын! Сын!!!

Взрослый сын! Которого воспитывает хрен знает кто.

А я… даже мысли… я даже не понял вообще. Ехал с ним в поезде, в одном вагоне и ничего не понял. Не увидел. Не догнал.

Облокачиваюсь на крышу машины и упираюсь лбом в руки. Без меня все решила. Сама значит. Отца другого нашла. Даже не сказала. Даже, когда встретились не сказала.

Знала все, в глаза смотрела и молчала.

Кажется, у меня даже сердце в груди переворачивается. Катя-Катя…

Замахиваюсь и со злости бью по машине.

Твою мать.

И как теперь? И вот что?

— Влад, — Катя робко за спиной трогает за плечо.

Дергаюсь и оборачиваюсь к ней.

— Я просил не ходить за мной.

— Я боялась, что ты уедешь к нему и…

— И что? Сделаю хуже? Хуже, чем что, Кать? — не хочу, но сам перехожу на крик, эмоции сжигают просто изнутри. — Хуже, чем сейчас? Ты должна была мне сказать! Какие бы отношения у нас не были!

— Должна? — бросает в ответ. — Ты мне изменил, с моей подругой. Не поверил мне, ей поверил. Ты сам в тот момент разорвал все, что между нами хорошего было и… ай, да не важно уже. Сейчас, самое главное, спасти ребёнка. Ты поможешь?

— А ты сомневаешься?

— Нет. Он же не виноват, что случилось.

— Надо было рассказать.

— А зачем?

— Затем, что я отец. — Катя вздыхает, а меня распирает. — Отомстила так, да?

— Нет, я любила тебя, поэтому оставила этого ребёнка. Но при этом знала, что не прощу никогда, поэтому не хотела даже видеть. Тем более, чтобы ты приходил и помогал.

— За меня решила.

— Нет, это ты все решил за нас, когда изменил мне.

Что мы оба наделали…

Глава 29

Влад шумно выдыхает, успокаивая сам себя.

— Садись в машину, поехали.

— Куда?

— В больницу.

— Влад, не надо сейчас, — касаюсь ладонью его предплечья, пытаясь остановить.

— Если ты не сядешь, я поеду один, — уворачивается и открывает мне пассажирскую дверь.

Ладно, лучше со мной.

Сажусь в прохладное, удобное, кожаное сидение. Вдыхаю аромат дорогого пластика и туалетной воды Влада.

И сердечная мышца начинает работать быстрее. А ладошки потеют.

Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и осматриваюсь, пока Влад обходит машину. Тут все черное, стильное, и никаких посторонних признаков женщин или детей.

Наконец Амосов опускается на водительское сидение и заводит машину.

Нажимает газ с такой силой, что меня вжимает в кресло, и выруливает с парковки.

— Влад… Зачем мы едем в больницу? Коле нельзя все вот так рассказывать. Тем более сейчас.

— Я хочу скорее сдать то, что надо и помочь ему, — бросает на меня быстрый взгляд и снова на дорогу.

Амм… Я думала, хочет вывалить всю правду на Колю.

А может, и хочет.

Я открываю рот, чтобы спросить, но меня перебивает входящий звонок на его мобильный, а на приборной панели высвечивается “Ира”.

Мне все-равно вообще, но какая-то часть из прошлого просыпается и топает ногами. Ира… — Да, Ир, — Влад принимает вызов по громкой связи.

Мог бы и сбросить вызов, зачем мне демонстрировать свои отношения. Или такое доверие, что я могу услышать все.

— Владислав Артемович, — тараторит девушка, — Прокопов напомнил, что у вас совещание в два.

Владислав Артемович… Что ты… Я привыкла, что он просто Влад, раньше Владик, но никак не Владислав, ещё и Артемович.

Закатываю глаза и усмехаюсь.

— Ир, меня сегодня не будет. Прокопову сейчас сам позвоню.

— А… что делать с совещанием.

— На завтра все перенеси.

— И вам принесли на подпись два техзадания.

— Завтра все, Ир.

Похоже на секретаршу. Никаких любезностей, все по делу.

— Так их надо гендиректору передать к восьми утра.

Влад шумно выдыхает.

— Я вечером заеду, заберу их домой, к утру все проверю.

— Хорошо, я могу задержаться… вас подождать?

— Не надо, Ир, не знаю, когда буду.

— Я до шести буду, мне надо ещё график отпусков доделать, — как бы между прочим ему сообщает.

Я кошусь на его пальцы, что крепко обнимают руль. И чуть выше. Широкая грудь, сосредоточенный взгляд. Если бы я не знала его раньше так хорошо, сейчас бы ни за что не узнала. Да, черты лица остались, но сам такой строгий и серьёзный.

Усмехаюсь про себя.

Плохо хорошо знать человека, сравнивать начинаешь, оценивать. Лишний раз давать повод мозгу покопаться в прошлом, которое хочется забыть.

— Влад, я по поводу Коли хотела поговорить… — решаюсь заговорить, когда он отключается. Времени до больницы немного, а вопрос очень сложный.

— Что?

— Ты хочешь ему все рассказать?

Он поворачивается ко мне и собирается уже сказать, судя по взгляду, уверенное да, но что-то во мне останавливает.

— Хочу. Я понимаю, что у тебя муж, и что Коля считает и называет его отцом, но я тоже Коле не посторонний человек.

— Врач пока просил не говорить ему такие новости, которые могут его шокировать, которые… ну, очень личные, поэтому я тебя очень прошу, не делай этого. Коля работает с психотерапевтом, у него пока регресс в лечении. А такие новости это только лишний стресс и вероятность приступа.

— Почему улучшений нет?

Я растираю лицо руками.

Рассказать про почему, всплывет, все остальное.

— Кать? Он же в больнице, какой там стресс? Или из-за чего-то ещё?

Горло начинает скручивать от одной только мысли, что надо рассказывать все Владу. А я не хочу. Так не хочу.

— Рассказывай.

Я отрицательно машу головой.

— Ты просишь не говорить ему ничего, я всего лишь хочу лучше понимать, что вообще происходит? Чтобы лишнего не спросить или не сказать.