Бывший. Неверный. Родной - Ольга Вячеславовна Тимофеева

— Убил бы? — распрямляюсь и перевожу дыхание. И кулаки чешутся ответить, но держу себя в руках. Опускаться до того, чтобы устраивать драки на улице, я не буду. — Ты бы лучше ее от мужа так защищал!

Это его отрезвляет.

— А что с ним?

Друг называется…

— Такой ты друг, что даже не знаешь, что там у Кати происходит.

— Вы что тут устроили? — Катя подбегает к нам с курткой в руках и смотрит на мою руку, приложенную к животу, и на Владимира.

— Оденься, — киваю ей.

— Вов, ты сдурел?

— Ему полезно, мало ещё.

— Ты бы лучше подумал, что на тебя Коля смотрит и ждет, что ты ему помашешь. Устроил тут бойцовский клуб. Хорошо, успела отвлечь его! Боже, — растирает лицо и накидывает на себя куртку.

Владимир вскидывает голову вверх, на окна, я за ним на автомате, — но оттуда на нас уже никто не смотрит.

— Ты забыла уже что ли, как ревела постоянно, как ненавидела его и проклинала? Кать, дурой не будь?

— Все, — подталкивает его за плечи в сторону парковки. — Уезжай, Вов.

— Ты что его простить собираешься?

— Кать, поехали со мной, — зову её.

Мне кажется, этот Владимир один не понимает, что я тут делаю.

— Причем тут это вообще, Вов?

— Причем? Тебе всю историю напомнить?

— Не надо мне ничего напоминать. — То на меня, то на него. — Ты понимаешь, что Коля болен, мне надо найти донора и Влад может помочь. О том, что там было в прошлом, я вообще меньше всего думаю.

— Поехали со мной. Мы не договорили, — ловлю ее взгляд. — А то кто-то только кулаками машет, а помочь не может.

— Я не могу? Много ты помог я смотрю. Прям каждый день десять лет помогал! — срывается Владимир в ответ.

— Вова! Влад! Ну перестаньте!

Смотрю на него не моргая, собран весь. Если ещё раз дернется, то этот удар уже не пропущу. И отвечу даже, чтоб больше не лез.

Любит ее, может? Хотя тогда бы не допустил ее свадьбы. Почему сам не женился? Что вообще между ними? Почему так защищает, а не знает про мужа?

Первым отвожу от него взгляд и слышу ухмылку.

Думает, что я так сдался.

— Поехали, — сам беру Катю за руку и тяну с собой.

— Не глупи, — слышу голос Владимира.

— Потом с ним поговоришь, объяснишь все, пусть успокоится.

— Извини за него.

— Сам пусть за себя извиняется, — открываю ей дверь и помогаю сесть в машину.

Ещё раз встречаемся с ним взглядами.

Я молча предупреждаю, чтобы держался от меня подальше. Я в конце улыбаюсь. Всё равно она уехала со мной. А не с этим индюком.

— Кать, а теперь рассказывай, — сажусь на водительское место и завожу автомобиль.

— Что именно?

— Чего ты хочешь? — трогаюсь с парковки.

— Вылечить сына.

— Ты говорила, что это все из-за твоего мужа.

— Я так думаю.

— Ты же понимаешь, что если ты к нему вернешься, то все продолжится.

— Я к нему не вернусь. — Оборачивается ко мне. — Я хочу развестись.

— Что он делал? — Она снова отворачивается к окну, глубоко дышит, как будто сдерживает себя, чтобы не показаться сейчас какой-то.

— Мне тяжело с тобой об этом говорить.

— Почему?

— Потому что ты будешь меня осуждать и…

— Я?

— Я плохая мать, я своего ребёнка довела до такого состояния, сама этого не понимая и не замечая.

— А я хороший? Я вообще изменил своей беременной девушке. Тоже, такой себе отец…

По щеке у нее течет слеза, но при при этом Катя ещё находит в себе силы усмехнуться. Зато я, кажется, знаю, что ей может помочь. Знаю, кто это пережил и ничего, сейчас вон всё хорошо у него в жизни.

Беру телефон и сообщением договариваюсь о встрече.

— Этот Вова, друг твой, не знает, какие у тебя отношения с мужем?

Машет отрицательно головой.

Понятно.

— Он тебя любит?

— Как друг

— Я бы не сказал.

— Он мне как брат, я не представляю даже, как это Вовка и я. Нет…

— Почему тогда ему не рассказала? … Кать, давай забудем пока, что там было у нас. Ты мне все расскажешь. Как постороннему человеку, который хочет помочь.

— Я сама росла долго без отца, у меня тоже на этом фоне были проблемы. Я очень хотела, чтобы у сына был отец. Поэтому, когда познакомилась с Алексеем, он сразу сказал, что ему мой ребёнок не помеха. Принял его, записал на себя. Все было хорошо. Ну, как у всех. Ссорились, мирились, ездили много куда. Потом его повысили, работы стало больше, он как-то стал задерживаться, уставать, срываться. Я все списывала это на работу. Ждала, что вот будет отпуск, отдохнет. А оно становилось все хуже и хуже… Я не знаю… Надо было рассказать родителям, а я не хотела их расстраивать, пугать, чтобы переживали за меня. Думала сама справлюсь. А… — зажимает рот ладонью, и закрывает глаза. Но это не помогает. Слёзы всё равно катятся из глаз.

— Кать…

— Понимаешь, из-за меня все! Если бы я не молчала, если бы раньше от него ушла, а не терпела, то ничего бы этого не было!

Я торможу на красный и, отстегнувшись, тянусь к ней, чтобы обнять.

По-дружески. Поддержать.

Да, ошиблась.

Да, сейчас тяжело признать, что сама виновата.

Но хорошо, что не отталкивает. Утыкается в шею и тихо плачет.

Родная такая, близкая, хоть и не моя уже. И я даже не представляю, что сделать, чтобы простила. Забыть такое вряд ли можно.

— Кому-нибудь рассказывала?

— Родителям, — шепчет, — когда приехала.

Понятно. Ну хоть сейчас они все знают.

У меня загорается зеленый, я отпускаю Катю и стартую.

— Кать, я понимаю, что тебе не хочется говорить об этом, но мне надо знать, что он делал?

— Влад, спасибо тебе, вообще все с тебя началось. Если бы ты не настоял, уехать тогда…

— Что было бы?

— Я забрала его со школы, мы быстро приехали домой, чтобы собраться на поезд, а Алексей тоже пришёл раньше.

Я его же и отпустил.

— И что было?

— Отобрал у меня чемодан, сказал, что не отпустит. Не поверил, что я еду лечить сына.

— Дальше.

— Пока он там отвлекся, мы с Колей сбежали. Он ещё догнал меня на улице, схватил и хотел вернуть домой.

Вот тварь.

— Думал же заехать за тобой, но решил, что муж отвезет.

— Отвез…

— Но получается потом отпустил?

— Нет, я… ж в детстве к папе на секцию дзюдо ходила, оказывается, что-то ещё помнила, короче, в итоге между ног ему зарядила и сбежали.