Бывший. Неверный. Родной - Ольга Вячеславовна Тимофеева

Крепче сжимаю руль. Будь этот мужик рядом, я бы ему…

— Он не бил никогда, но вот такие вспышки у него могли быть. Не понравится что-то, он не молчит.

Я кладу ладонь на ее и сжимаю. И ее наконец прорывает, когда понимает, что со мной можно это обсудить. Какие-то моменты вспоминает. Из-за чего все начиналось, как к Коле относился. И хорошее было даже что-то, но так этого точно оставлять нельзя.

— Слушай, мы сейчас с тобой кое к кому заедем. Ты не переживай. Да, будет страшно, но потом легче, обещаю.

— Куда, Влад?

Глава 33

— Я ни к какому психологу не пойду, — киваю на здание клиники моего дяди Валеры, куда меня привез Влад.

— Это не психолог.

— Ни к психотерапевту, ни к прочим тоже. Не надо мне, пожалуйста, указывать.

— А кто говорит, что они тебе нужны. Это вообще другое, — подмигивает мне и выходит из машины.

Я не спешу. Там, блин, дядька мой работает, даже три. И я не хочу, чтобы то, что я кому-то рассказала и поделилась вышло дальше. Медицинская тайна и все такое, но у главврача разве нет доступа ко всей информации?!

А Влад, уже обойдя машину, открывает мне дверь.

— Идём, обещаю, это не психолог.

— А кто тогда?

Смотрю на него.

Влад на меня и усмехается.

— Идём, — сам берет меня за руку и помогает выйти из машины.

— Ты понимаешь, — иду за Владом, который так и не отпускает мою руку, — что мой дядя — главврач “Артемиды”, я что ни скажу, оно сразу будет известно ему, а потом следом моему отцу. Не то, чтобы я от папы что-то скрывала, но передать можно по-разному…

— Помнишь, мы с тобой познакомились в клубе? Мне ещё лоб разбили? — поворачивается ко мне.

— Помню, и что? — смотрю на участок лба над левой бровью. Там все зажило и не видно даже, что был шрам. Евгения тогда точно волшебница все спрятала.

— Мой отец до сих пор не знает, что это вообще было. Никто ему не рассказал.

Отец? Точно!

— Мы что, к твоему отцу идём? — притормаживаю.

— Да, — Амосов, все чувствуя, крепче сжимает мою руку. — Он нас ждет.

— Зачем, Влад? Я же просила не говорить пока, — пытаюсь забрать свою руку из его.

— Да не бойся ты. Можешь не говорить. Пока. Я хочу, чтобы ты с ним пообщалась. Он проходил через это. Он может ответить на все твои вопросы. С позиции не медицины, а жизни…

Ещё лучше. Всю мою жизнь вываливать незнакомому мужчине. Ну, как незнакомому… Знакомому, но больше заочно.

— А ты не хотел меня предупредить об этом?

— Ты бы отказалась и не поехала.

— Я и сейчас не хочу. Что я ему буду говорить?

— Кать, говори, как есть, чтобы не было потом недосказанности и догадок.

Может, если бы мы с ним тогда в прошлом, правда, поговорили и не было бы ничего этого? Измены не было, расставания не было…

— Мы пришли…

— Я не буду пока говорить ему про внука, чтобы у Коли не было лишних потрясений.

Влад вздыхает и притухает.

— Пока хотя бы…

— Ладно, делай, что считаешь правильным, но я бы ничего не скрывал.

Стучит в дверь и заглядывает.

— Влад, проходи, — Артем Александрович, улыбаясь, встает из-за стола и идёт к сыну. Года не взяли свое, только придали ему ещё больше шири в плечах, осанки, и чуть подкрасили волосы в седину. Но ему даже идёт.

Снимает на ходу очки и обнимает Влада.

— Здравствуйте.

— Привет, Катерина, тебя не узнать, — окидывает взглядом, любуясь. — Ну, садитесь.

— Пап, это тогда для сына Кати я просил найти место в пульмонологии.

— Ну, как мальчик?

— Не очень.

— Пап, — помогает мне Влад, — у меня, помнишь, в детстве тоже были приступы такие. — Артем Александрович кивает, слушая его. — Но вы как-то лечили меня, я хотел бы, чтобы ты рассказал Кате, что делал, как вообще это произошло. У них стоит сейчас вопрос о клеточном лечении.

— Препараты не помогают, — дополняю я.

— Смотрите. Я не врач-пульмонолог, я кардиохирург. Вот тут я понимаю, что с чем связано, и что может вызвать какие осложнения и последствия. Я все расскажу, но… — поднимает указательный палец вверх. — Там, — указывает на Влада, — была одна ситуация, у тебя, — показывает на меня- совершенно другая.

— Пап, ты не понимаешь, там такие же приступы у ребёнка, когда родители ругаются.

Мне так не комфортно говорить об этом с Амосовым, тем более что когда-то он узнает, что это его внук и что он слышал все это, но Влад говорил, что лучше не скрывать.

— Я… уехала от мужа сюда, вернулась к родителям, но у сына кошмары, и приступы продолжаются уже во сне.

— Смотри, у Влада начались серьёзные приступы астмы, когда мы разводились с женой. Там было тоже не очень все гладко. Я много работал, она сидела дома, упреки, недовольство, и в этом всем, получается, варится Влад. Он чувствовал напряжение, и это влияло на его здоровье.

Я киваю, слушая его и узнаю себя в его словах.

— После развода все это напряжение всё равно сохранялось. Потому что я не мог просто оставить своего сына, я его брал, потом он не хотел ехать к матери, но у меня были смена и работа, я просто не мог оставить его у себя. И на фоне этого пинг-понга у него начались приступы, больницы, скорые. Я же тоже не сразу заметил разницу.

— Это похоже на то, что у Коли.

— Кать, ты всё равно должна критически оценивать, что я говорю. Нам помогло одно. Он совсем другой человек, у него могут быть другие реакции. Я не могу призывать отказываться от лекарств и делать, как делали мы. Одно дело, когда что-то передается по наследству, тогда можно искать какую-то логику и закономерность, но если исходные отличаются…

Амосов говорит это вслух и резко замолкает. Смотрит на меня. Потом на Влада.

— Или я что-то ещё очень важное не знаю? Врачу, как и священнику, надо рассказывать все.

Боковым зрением замечаю, как и Влад поворачивается ко мне.

Обещал, что не скажет, и молчит.

А может, Артему Александровичу можно? Не похож он на человека, который сделает что-то во вред другому, а я должна теперь за любую возможность хвататься, чтобы Коле помочь.

— Скорее всего, — прочищаю горло, — это наследственность от вашего сына.

— Скорее всего от сына? — Амосов старший не спешит заранее радоваться.

Я ещё понемногу выкладываю информацию, чтобы сгладить эту новость.

— Влад — биологический