Судьба самозванки - Амо Джонс

Я поворачиваюсь, наблюдая, как он шагает по комнате с той же уверенностью, что и его брат, его слова прокручиваются в голове, кажется, часами. Прошло совсем немного времени, и слова его отца всплывают в сознании.

Если ты хочешь пережить это, забудь, кем ты стала, и помни, кем ты была.

Я никогда не смогу спросить его, что он имел в виду под этим, но поскольку я почти перешла к завораживающему, кровожадному ‒ если брат, от которого я меньше всего ожидала какой-либо пользы, пытался сказать мне то, что я думаю, он пытался сказать мне о вампирше, в настоящее время сражающейся за метку моей пары, у меня нет выбора. Дело не в том, что я плаксивая стерва. Это факт.

Я важная фигура на игровой доске, но не хочу играть, как пленница королевского двора.

Мое внимание переключается на левую часть комнаты, где Найт и Син смеются с группой девушек, и лед наполняет вены, обжигая кожу, как при обморожении.

Ощущение настолько сильное, что я опускаю глаза и хмурюсь, глядя на мерцающую волну голубых оттенков, исходящую из-под кожи.

Я быстро завожу руки за спину, мой пристальный взгляд бегает по сторонам, когда я делаю глубокий вдох.

Ну, это… что-то новенькое.

Лондон.

Я задыхаюсь, мышцы сжимаются, когда приглушенный голос проникает в разум. Я стою молча, и как только убеждаю себя, что мне это померещилось, незваный гость возвращается.

Лондон, если ты слышишь меня, ты должна прислушаться. Тебе нужно бежать. Научись и уходи.

Мои нервы накаляются до небывало высокого уровня, руки взлетают к голове и удерживают ее, пока я поворачиваюсь, глядя справа налево. Слева направо.

‒ Кто… Кто ты…

Когда я замечаю, что люди пялятся на меня, я закрываю рот, заставляя себя успокоиться.

Я не могу сходить с ума. Не здесь.

Никогда.

У меня нет причин прислушиваться к голосу в голове, особенно когда это, скорее всего, Синнер, разыгрывающий свои фокусы с разумом или не другой брат Деверо, но, если это один из них, их план напугать меня приведет к обратным результатам.

«Научись и уходи», ‒ вот что он сказал.

И он чертовски прав.

Это то, что мне нужно.

Не прятаться и не съеживаться, не тонуть в печали от всего, что я потеряла, или просто пытаться выжить. Мне нужно научиться.

Я не Бездарная. У меня есть дар… Я просто не совсем уверена, что это такое, но пока это даже не имеет значения. Мне нужно научиться основам, всему тому, чему остальные люди моего возраста научились десять лет назад. То, чему я училась до того, как совершила ошибку и убила Темперанс, после чего меня вырвали из моего дома и бросили в новый. Если бы я тогда училась быстрее, возможно, она все еще была бы жива.

Меня охватывает печаль, но я отгоняю ее. Я не могу вернуться, но могу использовать время, которое вынуждена проводить здесь, в своих же интересах.

Просто так, решаю я.

Я собираюсь научиться, а затем собираюсь выбить дерьмо из Деверо.

Фальшивый смех обжигает уши, когда я, прищурившись, смотрю на чертову вампиршу, которая больше не лежит временно мертвой на полу, а вернулась на сторону Найта с остальными его шлюхами.

Алекс гребаная Кова ‒ одна из них.

В последний раз, когда я видела ее, она была обнаженной на моем лучшем друге, поглощая его энергию, чтобы питать собственную. Эти люди, они думают, что могут делать все, что захотят. И берут, когда хотят. Прикасаются, когда хотят.

Убивают, когда захотят…

Гнев горит глубоко в груди, и я приветствую боль.

‒ К черту это. С таким же успехом, можно все.

С высоко поднятой головой и таким же ничего не выражающим лицом, как всегда, я направляюсь прямо к ним, снова и снова напоминая себе, что страх ‒ это человеческая черта, и в конце концов… Я не человек.

По иронии судьбы, это ужасающая мысль, но она также придает сил, потому что я, блядь, не человек.

Я нечто большее.

Вот так напряжение невесомыми волнами спадает с моих плеч.

Губы приподнимаются с одной стороны, и меня больше не ебет, останется ли это нелепое платье на месте или моя киска будет выставлена на всеобщее обозрение. Я никогда не была скромной и чертовски уверена, что не стану такой в месте, где секс воспринимается, как обычное приветствие.

Найт чувствует меня после первого шага, который я делаю, и да, возможно, я пыталась восстановить связь, которая ослабла между нами, но он притворяется, что не чувствует, пока больше не может игнорировать меня.

Пока я не стану всем, на чем он сможет сосредоточиться, и его голова не будет повернута в эту сторону.

Его глаза сужаются, но он вспоминает, что ему похуй, и так же быстро наносит на лицо непроницаемую маску.

Хватаю хрустальный бокал, полный кружащихся блесток, и выплескиваю странную жидкость, не заботясь о том, что это такое. Подхожу прямо к группе, и со скоростью, о которой я и не подозревала, откалываю дно стакана, разрезая, на открытой ладони, а затем вонзаю его в шею этой сучки Алекс, попутно размазывая свою кровь по ее щеке, чтобы мой запах смешался с ее.

Кровь бешено брызжет, и я отступаю назад, смеясь, когда глаза стервозной вампирши обрамляются темно-красными прожилками, ее клыки опускаются и погружаются в плоть Алекс. Люди кричат, произносят заклинания, но уже слишком поздно, и все это знают ‒ вампир утратил контроль над жаждой крови.

Эту суку нужно усыпить.

Найт ‒ тот, кто дергается вперед, вся его рука исчезает в груди брюнетки, поднимаясь с ее черным сердцем в руке после того, как он вырвал его из тела.

Во второй раз за вечер вампирша падает на пол, и на этот раз она не собирается вставать.

Люди ходят вокруг, но я не обращаю на них внимания.

Мои глаза прикованы к моей паре, прикованы к полному, блядь, шоку, который охватывает его лицо.

Бен хотел бы это увидеть.

Мое сердце болит при этой мысли, но я сдерживаю улыбку, потому что, если у меня не может быть моего лучшего друга, у него не может быть своего королевства. Я заберу, если понадобится.

Словно читая мои мысли, челюсть Найта сводит от ярости, поэтому я с усмешкой наклоняю голову, проводя языком по ладони, чтобы очистить порез.

‒ Одна убита… осталось трое.

С этими словами я разворачиваюсь