Судьба самозванки - Амо Джонс

Если онемение собирается вернуться, я могла бы с таким же успехом позволить своим мышцам чуточку сгореть.

Я даже не успеваю полностью развернуться, со все еще самодовольной ухмылкой на губах, когда чья-то рука ложится мне на затылок, парализуя. Колени превращаются в желе, когда он грубо сжимает, откидывая мою голову назад, в попытке остановить.

Губы приближаются к ушной раковине.

‒ Ревность тебе не идет, маленькая Лондон…

Я заставляю себя высвободиться из его хватки, но я не брежу. Я знаю, что если бы он не хотел отпустить меня, я бы не смогла отстраниться из его объятий.

Поворачиваясь, я медленно поднимаю на него глаза, переплетая свои пальцы с его окровавленными. Я подношу их к губам, втягивая его указательный палец в рот и одновременно взмахивая ресницами, глядя на него.

‒ Может, и нет, ‒ поддразниваю я, проводя по уголку рта движением большого пальца, одновременно опуская его руку. ‒ Но кровь помогает.

Прежде чем он успевает выкинуть еще что-нибудь безумное, например, на этот раз наконец-то убить меня, я протанцовываю свой путь сквозь море людей, забирая у официанта бокал искрящегося голубого Фаэпаня. Закрыв глаза, я позволяю бедрам покачиваться в такт музыке, поднося бокал к губам. Пузырьки покалывают язык, оставляя пьянящий серебристый привкус за крепким алкоголем. Песня переходит в более мягкую мелодию, но я не останавливаюсь. Я чувствую, как когти хаоса медленно прокладывают свой путь по поверхности моей кожи, и в любой момент они могут сломаться.

‒ Я знал, что ты умеешь танцевать… ‒ рука Ледженда ложится на мою, когда он прижимает меня к груди, обе его руки принимают исходное положение для вальса. Бокал выскальзывает из пальцев, но не падает на пол, Ледженд заботится о нем простым движением своей идеальной формы брови.

‒ Почему ты такой красивый? ‒ спрашиваю я, отступая назад и следуя по его стопам. Свет тускнеет еще больше, как раз когда он опускает меня назад. Потолок движется, как млечный путь, с густыми облаками, защищающими пылающий восход. Весь бальный зал провонял магией, но вам не обязательно чувствовать ее запах, чтобы увидеть ее вокруг себя.

Он нежно поднимает меня, кладя руку на середину моей спины.

Уголок его губ подергивается.

‒ Разве ты не слышала? Я любимчик дьявола.

Я игнорирую его, не желая вступать в светскую беседу. Его глаза сужаются, и опускаются на мой рот.

‒ Скольких еще избранных нам придется призвать? Ты собираешься убить их всех? Мне нужно знать, поэтому я думаю, что нужно делать заказы заранее.

Мой рот захлопывается, и я скриплю зубами. Я ненавижу, что подпитывалась тем, что, по их мнению, я собиралась сделать, и тем, чего он от меня хотел. Неважно, насколько хорошо это было.

‒ Хммм? ‒ Ледженд наклоняется, чтобы встретиться со мной взглядом. ‒ Убивать девушек по одной за раз вряд ли удивительно. Ты не думала, что у нас есть резервные копии? ‒ Ледженд выпрямляется, на короткую секунду заглядывая мне через плечо. ‒ Честно говоря, это не первый Йемон, и почти каждый раз людям становится по восемьдесят шесть.

‒ Мне не нравится, когда ты рассуждаешь здраво, Ледженд. Скажи что-нибудь еще.

Он улыбается мне сверху вниз, прижимаясь губами к моей щеке. Он так близко, что я чувствую, как его сильный одеколон обжигает волоски у меня в носу.

‒ Когда ты закончишь играть с бесполезным, найди мой член, чтобы трахнуть…

Из меня вырывается воздух, когда песня переключается на «Skin» Рианны, и чья-то рука сжимает мое предплечье, заставляя развернуться и столкнуться с чьей-то грудью. Более крупной. Той, которую я узнаю и прямо сейчас презираю.

‒ Если ты думаешь, что я делюсь тобой, то ошибаешься.

Я не утруждаю себя тем, чтобы скрыть горький смешок, который вырывается из груди.

‒ Я не твоя, чтобы делиться.

Хватка вокруг моей талии усиливается, и, клянусь, я слышу, как хрустят ребра.

‒ Хочешь попробовать это снова? ‒ его тон чуть громче шепота.

‒ Нет. Не хочу. Потому что я не твоя, чтобы делиться. Ты лишил себя этого права, когда убил моего лучшего друга и открыто признал, что я не твоя.

‒ Ты все еще моя, Лондон, помимо того факта, что я должен найти королеву, ‒ он прекращает танцевать, и я чувствую острое жало его клыка на своем плече. ‒ Ты все еще моя пара.

На этот раз мои пальцы находят путь к задней части его шеи, заставляя опуститься до моего уровня. Его волосы касаются кончика моего носа, и мне приходится на несколько секунд задержать дыхание, чтобы прийти в себя. В отличие от Ледженда, одеколон Найта не слишком сильный. Это шепот угроз, приправленный розой, удом и рябиной.

‒ Ты можешь быть моей парой, но я никогда не буду твоей.

Я отстраняюсь от него, с меня хватит всего этого дерьма, которым была эта ночь. Как вам это. Первая ночь Йемона, и я уже убила кого-то и почти трахнула брата моей пары.

Хотелось бы, чтобы это было не «почти», чтобы я могла, по крайней мере, чувствовать себя лучше от того факта, что сегодня ночью, я уверена, Найт возьмет кого-то другого обратно в свою постель.

Одиннадцать

Найт

Колено не перестает трястись. Хаос был первым, что я, помнится, почувствовал в детстве. Мать использовала это, чтобы утолить мою жажду смерти.

‒ Тебе нужно расслабиться, ‒ Ледженд пинает мою ногу, но я игнорирую его.

Не отрываю взгляд от стены на противоположной стороне помещения. Тени отражаются от люстр, свисающих сверху, и, время от времени, я ловлю себя на том, что считаю до десяти, чтобы унять этот безумный зуд, который хочет вырваться прямо из пальцев, совсем, как в детстве.

Затем мать бросала мою задницу посреди поля и позволяла разрушать все на своем пути. Это был механизм преодоления. Тот, который я некоторое время не практиковал, отсюда и ущерб Лондон.

‒ Ты ни хрена не знаешь, что мне нужно, ‒ я подношу бокал к губам, вытирая остатки пыльцы Фейри, попавшей мне в ноздри.

‒ Вообще-то, у меня есть идея, ‒ поддразнивает он, и мне не нужно следить за его взглядом, чтобы точно знать, на кого он смотрит. Она перекидывает свои светло-белые волосы через плечо, и, отбросив гнев, я чувствую, как член твердеет в штанах при виде нее.

Блядь.

Я оставляю бокал прижатым к губам. Не могу