Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

Машка, взъерошенная, с расширенными зрачками, с полуоткрытым ртом съёжилась на сундуке — ей тоже плохо, а тушка самая маленькая из всех нас, крови меньше и сейчас ей хуже всех. А я осматриваю свою команду и пробираюсь к Эльфи, сидевшему в глубине грота. Омега беременный и дышит за двоих. Ещё неродившийся ребёнок бьётся сейчас в конвульсиях удушья — поэтому временной лаг очень мал, ещё несколько часов нахождения на такой высоте и плод не выживет. Как это отразится на Эльфи неизвестно, но если будет стоять выбор — ребёнок или Эльфи, то он однозначен — омега должен быть жив.

Осматриваю Эльфи энергетическим зрением — тело его желтеет от дискомфорта высокогорья, тело плода, чуть длиннее половины моей ладони (по счёту Земли уже начался второй триместр), тоже жёлтенькое — ему тоже плохо.

— Ты как? — подбираюсь к нему, провожу рукой по сизо-синему лицу. Холодный — видимо температура тела упала ниже 35 градусов.

— Голова болит, оме, — едва слышно шепчет Эльфи.

— Потерпи, маленький, потерпи. Метель кончится, спустимся и тебе полегче станет. Замёрз?

Эльфи молча кивнул.

Ну что ж. В данной ситуации только терпеть и остаётся. Собираю всех вокруг сундука, прижимаемся друг к другу плотнее и сидим, ждём когда, кончится пурга…

Пурга кончилась, но легче нам не стало — понижения гор не было. Самолёт болтало — и я и Сиджи с Ютом слишком были измучены высокогорьем — толком сосредоточиться на левитации и перемещении деревянной конструкции не удавалось.

Вконец выдохшись, я с трудом плюхнул наш ЛА-1 в ущелье заваленном снегом — здесь высота хоть чуть-чуть пониже (ну как чуть-чуть, на километр примерно) и дышать заведомо будет легче. Осторожно придерживая утомлённого до крайней степени Веника, слез с самолёта, провалился по пояс в многолетний снег, покрытый толстым настом, огляделся. Достал компас, сориентировался. Нам туда…

Из глубины ущелья смотреть на острые пики, с одной сторòны затянутые тонким снежным покрывалом было страшно — там, на высоте, бушует дикий ветер, до блеска полирует языки ледников и переметает острые снеговые кристаллы едва шевелящимся полупрозрачным шлейфом на другую сторòну пика.

Оставаться здесь долго нельзя — возможен сход лавины — очень много снега на вершинах вокруг, да и барахтаться по пояс, а где и по грудь, в жёстком промороженном снегу — удовольствие ниже среднего.

Чуть раздышались и снова вверх, в страшную мёртвую высоту…

В конце дня, уже в сумерках нам открылась широкая долина, шедшая от гор прямо на юг. В сереющей мгле уходящего дня я видел, как бесплодные камни, перемежаемые льдами и снегом, постепенно отступают и на смену им приходят такие же булдыганы, только покрытые серебристо-жёлтым лишайником, а там, дальше и ниже по склону, между камней пробивается зелёная травка.

Трава — это хорошо, трава — это три-четыре тысячи метров над уровнем моря, значит, дышать можно. Значит, согреемся, сможем поспать…

Мчимся вниз. Скорее. Надо успеть до полной темноты добраться до кустов, там, уже сильно ниже по склону, кислорода ещё больше и можно найти дрова для костра — не столько для варки еды, сколько для защиты от возможного зверья.

К счастью, Эльфи смог пережить без особого ущерба для себя и ребёнка нахождение на запредельной высоте (так-то альпинисты долго тренируются и подолгу находятся в промежуточных лагерях для акклиматизации, а мы по-молодецки — раз и на шести-семи тысячах без всякой подготовки), но был на грани, и не только он.

Оглядел своих — лица порозовели, да мне и самому стало легче. Хотя высота ещё великовата. А перед нами в темнеющую мглу уходила, расползалась в сторòны узкая горная долина с обрывистыми высокими стенами, где-то в сторòне, левее блестела речка, скорее ручей, перепрыгивала с камня на камень, расширялась, вбирая в себя мелкие ручьи, бежавшие из расщелин. Камни, упавшие во время обвалов, были в живописном беспорядке, как только и может природа, раскиданы здесь и там. Долина ширилась и речка становилась спокойнее, полноводнее. Далеко-далеко, на самой границе зрения, появлялись деревья — ели и пихты, сначала мелкие, кривоватые, а дальше крупнее, массивнее, гуще.

Я выбрал место поровнее и пристроил самолёт между камнями. Сверху ничего свалиться не должно, речка в сторòне, если ночью в горах случится дождь, то нас не затопит. Палок для костра наберём — вон их тут сколько.

— Всё! Привал! — скомандовал я, слезая с Веником на груди со скамьи, — Аделька! Шатёр отвязывай. Эльфи! Дрова на тебе. Только осторожно — собираешь мелочь. Машка — на стрёме!

Шатёр установлен, рядом теплится костерок, дымок разгоняет слетевшихся на поживу комаров. Всё! Сейчас перекус и спим. Завтра отдыхаем, послезавтра — по обстоятельствам. Пожевали сырокопчёной колбасы из запасов, взятых ещё в Майнау и свежеиспечённого в пещере Аранда хлеба, чайку и отбой…

Назавтра шатёр пришлось переставить — место выбранное в полумраке вечерних сумерек мне показалось не самым удачным. Слишком много вокруг камней — ходить невозможно. Пристроились между первых появившихся между каким-то хвойным кустарником кривыми разлапистыми сосёнками. Дальше я пока не пошёл.

Отлёживались, осматривали местность. Долина действительно шла прямо на юг. Но вдалеке сквозь синюю дымку опять стояли горы, уже заметно ниже тех, через которые мы так тяжело перебирались, а за ними опять едва заметные, голубые, хребет за хребтом. Зато долина была очень привлекательна. Речка, у которой мы стояли, прихотливо вилась среди каменистых берегов, тут и там росли деревья и уже, по мере понижения её над уровнем моря, не только выносливые хвойники, но и лиственные. Под лучами Эллы в далеке блеснула широкая водная гладь — видимо озеро — речка же куда-то течёт.

— Смотрите все, — показал я рукой в долину, — нам туда. А вон за теми горами должно быть Срединное море. По крайней мере, юг там.

Веник оклемался от высокогорного перехода. Накормленный и обихоженный дитёнок любопытно вертел головой, довольно жмурился на жаркую Эллу и тоже показывал пальчиком в ту сторòну, куда все смотрели.

— Ох, оме, как нам ещё далеко, — страдальчески промолвил Эльфи.

— Ничего, — я зарылся пальцами в густые, отросшие волосы омеги, привлекая его к себе, — прорвёмся. Сейчас уже легче будет.

После немудрёного завтрака, между кормлениями Веника, я на раскинутом на прогретом лучами Эллы месте, тулупе прилёг отдохнуть. Развеял свои крокодильские глаза и, закинув руку за голову, с удовольствием отдался ничегонеделанью. Рядом негромко переговаривались о чём-то своём омежки, Аделька с котелками пробрался к речке помыть их после