Победоносец - Anne Dar

воспоминания о давно минувших днях, сложенных в года. Ванда меня так и не простила. Её девичья гордость была слишком сильно уязвлена тем, что она сочла мужской безответственностью, повлёкшей предательство. С каждым прожитым годом без ласки возлюбленной я сам стал усматривать в нашем разрыве не что иное, как собственный проступок, однако же, проступок, который всё же возможно простить… Очевидно, возможно, но не для Ванды. В первый год этой боли я ещё пробовал наладить разорванный контакт с задетой за живое девушкой, поговорить с ней по душам ещё хотя бы один раз, но каждый раз, угнетённая своим положением свободолюбивой лани, беспросветно загнанной под суровый отцовский контроль, она жестоко игнорировала все мои попытки и меня самого. Пусть и не с первого раза, но в итоге я понял, что потерял её, и в конце концов оставил болезненные для нас обоих попытки объясниться получше. Таких своевольных девушек, как Ванда, задевать за душу нельзя, а уж если такая заподозрит предательство даже в том, что таковым не является – пиши пропало. Вот если бы с Отрадой была разыграна подобная ситуация, так она, ласковая, не только поняла бы всё и ещё до того, как с ней понадобилось бы объясняться, так ещё бы наверняка и приголубила. Понятно, почему мятежный Ратибор и громоподобный Громобой влюбились именно в неё. И понятно, почему я влюбился именно в Ванду. Для Ратибора и Громобоя притягательна ласка, которой им недостаёт, как важного питательного элемента для их сложных душ, в то время как мою спокойную душу манит недосягаемость. Очевидно, в данном случае эта мания сыграла со мной злую шутку: намного менее опасно тянуться к рискованной свободе или к запретным знаниям, нежели к своевольной девице.

***

Рассветные сумерки – опасное время суток в зимнем лесу: медленно рассеивающиеся тени создают визуальные ловушки, а тяжелые гроздья мокрого снега, резко опадающие с вековых еловых лап, способны напугать грузнущую в глубоких сугробах лошадь. Впрочем, на сей раз беспокойство Мрака оказалось обоснованным: между дальних деревьев действительно мелькали тени. Судя по их скорости, размеру и количеству – стая волков, у самого Плакучего озера, от которого до заимки Вяземского всего-то пятьсот метров хода. При таком раскладе – конь, утопающий в снегах; стая наверняка голодных волков минимум из десятка особей, – лучше было бы сейчас же развернуть Мрака и поспешить воротиться сначала в пределы долины, а оттуда и в Замок, но представив Ванду заплаканной из-за потери её тирана-отца и решив, что лук со стрелами помогут мне в сложившейся ситуации, я двинул коня вперёд, и в этот же час услышал громкий мужской крик – мужчина кричал надрывно, так, как мог кричать тот, кому в ногу вгрызся зверь, или тот, кто пытался криком отпугнуть от себя хищника. Рьяно ударив коня пятками по бокам, я рванул вперёд, и комья рыхлого снега сразу же стали вздыматься выше моей головы.

Волки испугались моего появления, но я знал, что это ненадолго: несколько секунд для перегруппировки, за которыми последует яростная атака, идущая не на жизнь, а на смерть. Вяземский был жив, но вид у него был безумный. В свои сорок восемь он выглядел на десять лет старше из-за сильной седины и своего морщинистого лица, щеки и нос которого на морозе неизменно наливались пурпурным цветом. Он стоял по самые колени в сугробе, который в этот момент покрывал его разорванный алый плащ, и размахивал перед собой увесистым мечом – не лучшее оружие в битве с многочисленной волчьей стаей: перестрелять волков из лука, сидя на высоком дереве – гораздо более лучший вариант, да вот только все в Замке знают, насколько Вяземский плох в стрельбе, а уж о том, чтобы его грузное тело, наверняка даже сейчас находящееся под действием паров самогона, смогло забраться на дерево, и речи быть не может.

Остановив коня, я начал стрелять, и сразу же попал в спину крупного самца – этим и навлёк на себя всю стаю. Позабыв о Вяземском, сразу пятеро оскалившихся волков бросились на меня – Мрак мгновенно встал на дыбы и передними копытами едва не прибил одного из зверей, но при этом манёвре сбросил меня со своей спины: если бы моя правая рука не была занята луком и стрелой, я бы ещё смог удержаться в седле, но под таким углом при помощи одной левой руки мне было не сохранить равновесие. Упав в снег и сразу же ожёг холодом оголённые участки тела, я резко вскочил и, бросив лук к ногам, вовремя вытащил меч – огромный волк налетел прямо на ребро моего оголённого лезвия.

Стая оказалась намного больше, чем я предполагал изначально – минимум две дюжины особей проступило из-за голых берёзовых стволов! Очевидно, они не ели слишком давно, так как настроены были крайне агрессивно… Теперь я думал, как встать спиной к спине с Вяземским, но тот словно окаменел, глядя на меня… Внезапно волки начали скулить и пятиться в лес… Я не сразу понял и поведение Вяземского, и поведение волков, но когда осознал, сразу почувствовал, как волосы на моём затылке начали становиться дыбом. Не опуская меча, медленно повернув голову назад, я увидел… Чёрного волка, в полтора раза превышающего размеры Мрака.

***

Такое чудовище способно переломить напополам оленя одним лишь укусом, что до человека – мелкая добыча, на один зуб. Я не из тех, кто сдаётся. Резаться насмерть с двумя дюжинами волков – без проблем. Но здесь всё было предрешено: чудовище стояло всего лишь в десяти метрах от меня и, судя по его взгляду, оскалу и позиции лап, целилось для прыжка – мишенью был я.

Зверь прыгнул. А я остался стоять на месте. Это был животный ступор, с которым я ничего не мог поделать… Меня бы не стало там, в этот момент. Но произошло то, чего никто не мог ожидать.

Из моих рук, с силой, равной силе тысячи мужчин, вырвали меч. И в следующую секунду метнули им, словно легковесным ножом для разделки мяса, в уже парящего в прыжке волка… Меч вошёл по самую рукоять, прямо в грудь зверя. Издав душераздирающий короткий вой, волк покосился влево и, едва не задев меня, упал в снег… Он уже был мёртв – мгновенно! – но его лапы ещё дёргались, из его тела фонтаном хлестала бордовая кровь…

Наконец придя в себя, я посмотрел вперёд, на чёрное пятно, которое возникло передо мной и спасло мою жизнь: спина крупногабаритного мужчины, облачённая в чёрный