Мост душ - Виктория Шваб

Интересно, почему он ушел.

— Вот любопытно, — говорит Джейкоб, — вероятно, это как-то связано с нашим спиритическим сеансом.

А. Точно. Всё это вселение_настоящего_Эмиссаром_Смерти, в то время как ты просто хотел устроить обычное шоу. Я понимаю, как это, должно быть, неприятно. Наверху мама и папа сменили свои костюмы исследователей на свободную летнюю одежду. Папа даже шорты надел.

— Повеселились, девочки? — спросила мама.

Мы издаем несколько мычащих звуков, тем самым давая понять, что «да».

— Чем занимались? — интересуется папа.

Ну, думаю, мы напали на след тайного общества, которое занимается изучением паранормальных явлений, и мы повстречались с его живыми членами… кстати, ваш гид один из них!… а после мы провели конференцию с его мертвыми членами, чтобы они смогли помочь нам выяснить, как изгнать Эмиссара Смерти, который преследует меня, и, надеюсь, это сработает, и я не умру. Снова.

— Ничем особенным, — небрежно говорю я. — Просто шатались по кварталу.

Я бросаю камеру на кровать, а Лара прислоняет рюкзак к стулу. Ее сумка не полностью застегнута, потому Мрак подходит и начинает в ней рыться. Ему почти удается открыть мешок с могильной землей, когда я понимаю, что происходит. Я бросаюсь к нему и поднимаю его. Последнее что нам нужно, чтобы кот относился к нашим магическим атрибутам, как кошачьему лотку. Мрак протестующе вздыхает, а затем обмякает в моих руках, как тот самый вышеупомянутый мешочек с могильной землей. Если бы только у могильной земли была шерсть, и она могла недовольно мурчать.

Я поднимаю его, и смотрю в зеленые сонные глаза.

— Ты мой храбрый защитник? — интересуюсь я.

Мрак мгновение смотрит на меня, а потом широко разевает рот, и на секунду мне кажется, что он обнажает ряды крошечных острых зубов. Но я понимаю, что это всего лишь зевок. Который заканчивается отрыжкой. Папа смеется, а я со вздохом сажаю кота на подстилку, где от тут же растекается лужицей.

— Хорошо, что у тебя есть я, — говорит Джейкоб. — Я почти уверен, что твой кот бесполезен.

Мрак дергает одним ухом, уже засыпая.

— Ну, не знаю, как вы, — говорит мама, вынимая ручки из своего неряшливого пучка на голове, — но сегодня я проголодалась! Пойдем, поищем ужин?

* * *

Есть такой ресторан, который папа называет «дыра в стене». Думаю, это должно означать маленькое уютное заведение, о существовании которого узнаешь лишь потому что тебе сказал о нем некто, кто бывал там ранее сам. Вроде Общества, но ради еды. Сегодня вечером мы ужинаем в Мариньи, это район к северу от Квартала. Чтобы попасть в ресторанчик, не нужно искать дыру в стене, но вход довольно похож на эту самую дыру. Мы проходим сквозь ворота, и спускаемся по заросшему внутреннему дворику, пересекаем порог, который похож на стену, в которой кто-то пробил вход. Но еда… еда потрясающая.

Миски с гумбо, креветочным этуффе, джамбалайей и другими блюдами с запоминающимися музыкальными названиями, полными остроты. Я забываю про правило одного кусочка, и набрасываюсь на еду, пробуя всё подряд. Лара берет вилку и изящно откусывает от каждого блюда по кусочку, несмотря на беспорядочный характер блюд, она не проливает и не роняет ни зернышка. Бьюсь об заклад, она бы съела бенье, одетая во всё черное и на ней не оказалось бы ни пятнышка сахарной пудры.

Весь ужин держу в ладони амулет от сглаза, готовясь к неприятностям, вздрагивая при малейшем скрипе стула или странном ракурсе освещения. Но Лара улыбается и болтает, как ни в чем не бывало. Она так хорошо притворяется, что всё в порядке. Я наблюдаю за ней, желая, чтобы у меня получалось это куда лучше. Но мне грустно от того, что у нее так много опыта в этом. И хотя мы знаем друг друга всего пару недель, мне кажется правильным, что она здесь. Даже Джейкоб смягчился по отношению к ней, и я не раз ловлю, как они с Ларой обмениваются взглядами, не убийственными, а такими, что свойственны друзьям. От этого я чувствую себя счастливой и наполненной.

— Я повстречала свое первое приведение в Лондоне, — говорит мама Ларе. — Когда я была примерно твоего возраста. Не в Тауэре, или на одном из кладбищ. Я ехала на двухэтажном автобусе.

Я подаюсь вперед, понимая, что никогда не слышала этой истории.

— Он просто сидел там, — продолжает мама, — смотрел в окно, ожидая своей остановки. Он попросил меня нажать на кнопку остановки, и я нажала, а он встал и просто ушел, а я крикнула ему на прощание «хорошего дня». А мой отец лишь посмотрел на меня и спросил, «С кем это ты разговариваешь?»

Мама расплывается в улыбке.

— Мальчика там, конечно, не было. Больше я его так и не видела. И с тех пор мне никогда не попадался такой призрак, но это было так волнующе. Словно уголок занавеса, что скрывает совершенно новое для этого мира место, слегка отодвинулся.

Я прикусываю губу, мечтая о том, чтобы когда-нибудь показать ей то, другое место, взять ее с собой через Завесу.

— Вы поэтому пишете книги? — интересуется Лара.

Мама потягивает свой напиток, и немного напевает себе под нос о чем-то задумавшись.

— Знаешь, может быть, так оно и есть. Истории заставляют мир казаться чуточку больше.

Лара кивает и смотрит в тарелку.

— Свое первое приведение я увидела в церкви Святой Марии.

Папа слегка хмурится.

— Это ведь больница, не так ли?

— Да, — оживленно отвечает она, — однажды я очень сильно заболела. Скарлатиной.

Мама прикрывает рукой рот.

— Твои родители, должно быть, очень беспокоились.

Лара поднимает голову, быстро моргая.

— О, да, конечно. — она снова опускает взгляд. — Мне, очевидно, стало лучше, но меня продержали там некоторое время, и однажды ночью я не могла уснуть. Кто-то пел. Довольно громко и в коридоре. Но, как оказалось, никто кроме меня этого не слышал. — она смотрит в пространство с отсутствующим выражением глаз. — Поэтому я поднялась и отправилась на поиски.

— Чтобы отчитать их, — поддразнивает Джейкоб.

Взгляд Лары устремляется на него, но она не прекращает говорить.

— Перед дверью была занавеска, и когда я отодвинула ее, голос зазвучал отчетливее. Поэтому я пошла на него. И я нашла ее за углом, в конце коридора, она смотрела в окно и напевала. В ее руках был ребенок, и сквозь них струился лунный свет, словно большой прожектор, и я могла видеть их насквозь.

Я слегка дрожу. Но Лара лишь выпрямляется и улыбается, и довольно оживленно добавляет.

— Конечно же, я потом поняла, что, должно быть, у меня была лихорадка, и всё это был