Любовь по-немецки - Мара Дорст

Действительно, в тот же вечер заставка с моей голой попой в тонкой полосочке стрингов снова украшала монитор его компьютера.

Ближе к ночи в доме был отключен интернет из-за надвигавшегося шторма. В этой области шторма отнюдь не редкость – Нижняя Саксония находится неподалеку от Дании и побережья Северного моря. Я слонялась с моим мобильником по комнатам в надежде поймать сигнал. Несмотря на поздний час и явное желание спать, мой муж, кутаясь в плед и непрерывно зевая, следовал за мной по пятам, не оставляя меня одну ни на минуту. В конце концов я не выдержала:

– Сколько можно ходить за мной, идите спать уже! – возмутилась я.

– А вдруг вы снова залезете в мой компьютер? – сознался в своих опасениях муж. При всем своём уме, он не умел делать на ПК некоторые вещи. Например, возможность поставить пароль на свой компьютер даже не приходила ему в голову.

Иногда ночью, несмотря на чрезвычайно чуткий сон моего супруга, мне удавалось тихо пройти в гостиную и я, словно русская шпионка в тылу немецкого врага, фотографировала на мобильник письма от немецких властей и других организаций, которые приходили на наш адрес и с которыми Йенс не считал нужным меня знакомить. Справедливо полагая, что в них содержится важная информация, и желая знать, что делается за моей спиной, я отсылала снимки моей двоюродной сестре Веронике, чтобы она перевела их и сообщила мне их содержание.

После пропажи телефона и чтения Йенсом моей переписки с семьёй мы ещё в России с мамой договорились удалять чаты друг с другом сразу после отправки и прочтения. Те же меры предосторожности мне приходилось использовать и при переписке с другими контактами, особенно с Женей, который ежедневно осведомлялся о том, как проходит моя «немецкая» жизнь.

Так мы и жили с Йенсом, не доверяя друг другу, с постоянной оглядкой. Мне начали чудиться обман и ложь даже там, где их, возможно, не было. Начиная сомневаться в малом, перестаешь доверять во всем. У меня появились параноидальные мысли. Я постоянно прятала свой паспорт в разные места, ежедневно проверяла наличие остальных документов, а деньги хранила в упаковке с женскими прокладками.

22. Гельд

Когда я покупала билеты в Россию и обратно для восстановления сим-карты, мой муж и его мама обещали мне и моим родителям, что деньги на билет будут компенсированы моей семье сразу после моего возвращения в Германию. Сам Йенс приобрести билет не мог, так как Аэрофлот принимал к оплате онлайн только карты Visa и Master Card, которых у него не было. Поэтому за билет я заплатила деньгами моих родителей, которые перевели их на мой счет, заняв деньги у своих знакомых. Однако теперь Йенс и не торопился выполнять свое обещание. Мне приходилось проводить целые дни в перебранке с ним по этому поводу, взывая к его совести и напоминая ему его же слова. Его обещания были сохранены в моей переписке с ним в вотсапе. Однако даже при этом он умудрялся выкрутиться и обвинить меня в том, что я сама виновата в том, что не получила до сих пор обещанных денег из-за того, например, что откладываю визит к его адвокату для подписания бумаг на «Киндергельд».

Эти споры изводили меня. Но самое ужасное, что на самом деле я была бессильна. Все мои деньги, которые причитались мне от немецкого государства, находились на счету моего мужа, и только от него зависело, получу я их или нет. Обещанные мне еще в России деньги на содержание моей семьи тоже внезапно были значительно сокращены. Мой муж мотивировал это тем, что теперь я живу в Германии вместе с ним, и он тратит их на моё содержание. А когда я заговорила о карманных деньгах, которые давали бы мне хоть какую-то финансовую независимость и которые он также ранее обещал мне выдавать, Йенс сказал, что карманные деньги входят в ту сумму, которую он будет высылать в Россию, а все необходимое он купит мне сам, если это понадобится. Я привыкла сама зарабатывать деньги и самостоятельно решать вопрос, как и на какие нужды их потратить, поэтому мое нынешнее положение полной финансовой зависимости от мужа, а фактически ситуация экономического рабства, было оскорбительно и неприемлемо для меня. 20 000 рублей, которые он теперь планировал отправлять моим родителям на содержание детей, я могла заработать и в России. Что уж говорить о его обещании обеспечить безбедную старость моим родителям, которым больше не придется работать, потому что он позаботится обо всем! Теперь же камнем преткновения стали не только эти глобальные вопросы, но и гарантии, данные им совсем недавно.

Я попыталась объяснить это Карстену, когда он пришел к нам. Но – вот сюрприз! – он встал на сторону моего мужа.

– Как же так, – недоумевала я, призывая его в свидетели, – ведь Йенс в твоём присутствии перед моим отъездом обещал компенсировать деньги за билет сразу же после моего возвращения. И вот я вернулась, прошла уже целая неделя, а денег так и нет. Мои родители заняли эти деньги у своих знакомых, и что им теперь делать?

К середине марта наша с Карстеном переписка в телеграме незаметно сошла на нет. Это было нормально, учитывая, что мы часто виделись. Но меня настораживала и приводила в недоумение его постоянная переписка с Йенсом в вотсапе. Целый день я только и слышала на телефоне мужа «плим-плим» – сигналы приходящих от Карстена сообщений. Муж строчил что-то в обратную. О чем они пишут друг другу, почему Карстен не даёт мне знать? – всё это нервировало меня. Создавалось впечатление, будто Карстен теперь в союзе с моим мужем, а я оказалась один на один с моими проблемами. Совершенно не так, как он рисовал мне это зимой. Однажды я не выдержала и написала ему об этом:

– Почему ты все время переписываешься с моим мужем и почти не пишешь мне? Такое впечатление, что он для тебя важнее, чем я. Я не чувствую твоей поддержки.

В ответ короткое:

– Неправда, я тоже пишу тебе.

Ну да, если словом «пишу» можно было назвать пару строк в неделю.

И все. Никаких объяснений. «Алес гут», как он любил повторять в любой ситуации, какой бы паршивой она ни была, то есть «все хорошо».

Карстен всегда уходил от нас в приподнятом настроении, удовлетворенный. Он даже не интересовался тем, какие моральные и физические жертвы я вынуждена приносить после его ухода, ведь мне приходилось быть очень ласковой после этого с моим мужем и помогать ему достичь оргазма, чтобы он разрешил нам с Карстеном новую встречу. Эта ситуация все больше угнетала меня: редкие встречи под контролем, за которые мне приходилось платить. Все это можно было вынести, если бы Карстен поддерживал меня. Но я больше не чувствовала его поддержки и его участия в моей жизни. Кроме наших свиданий, у меня не было ничего. Когда я напомнила Йенсу про его обещание устроить так, что Карстен переедет к нам, муж отрезал, что это невозможно, так как в этом случае он не сможет видеться с детьми. «Кроме того, договор аренды уже подписан до конца года, и никаких изменений внесено быть не может». На мой резонный вопрос: «Почему же тогда вы мне это обещали?» – я, как всегда, получила уклончивый ответ. Было ясно, что данное обещание, как и многие другие, использовалось в свое время просто как приманка для меня.

Правда, в середине марта Карстен написал: «Ты скоро сможешь переехать ко мне», и эти слова заставили мое сердце радостно биться. Я не представляла, как он это собирается устроить, но я верила ему. Он знал что-то, чего не знаю я, может быть, пообщался с адвокатом и нашел какой-то выход. Но уже через пару дней пришло новое сообщение от Карстена: «Йенс просит за тебя 1000 евро, но я не могу себе этого позволить. И мы не сможем уладить вопрос с властями. Если ты переедешь