Судьба в наследство. 2. Судьба в наследство - Елена Александровна Ковалевская

бирку и пересчитали по головам, так еще рост каждой прикинули, в лицо заглянули. В новой бирке, выданной матерью для пути на юго-запад к морю, которую привезли девочки, четко указывалось наше место назначения и приблизительное время, когда мы должны будем там появиться. Брат-пустынник рассматривающий надписи, прикинул что-то в уме и поинтересовался:

- А вы успеете к концу февраля? Вам еще ехать и ехать.

- Не твоей голове болеть, - сухо и зло отрезала Гертруда.

Действительно, вот сердобольный выискался! Удумал спрашивать - успеем мы к войне или нет? А куда мы денемся...

На что брат равнодушно пожал плечами, и еще раз подозрительно осмотрев Юозапу, вернул мне пластинку.

- Видала? - заострила мое внимание Герта на произошедшем у ворот, когда мы, проехав двор башни перекрывающей подступы к городским стенам, пересекали мост, переброшенный через крепостной ров.

Я покивала головой. Тут все было яснее ясного! Это искали Агнесс. Причем братьям на воротах был дан приказ самым внимательным образом осматривать боевых сестер. А поскольку женский боевой орден один единственный по Союзу, то соответственно большого разнообразия в вариантах поиска не имелось. Значит, инквизиторы Слущающих уже докопались, что девочка была вывезена сестрами из ордена и теперь ее могут выдавать за одну из нас. Да-а... Вовремя ее настоятельница спрятала. Ох вовремя! И надо же особо проверяют всех мелких! Ну, меня или Герту за благородную барышню принять сложно, во-первых - рост, во-вторых - разворот плеч. Если полжизни мечом махать, то торс не хуже чем у доброго мужика будет - грудь плоская, жилистая, а спина широкая, разработанная. И, в-третьих - шрамированное лицо мало у кого из великосветских девиц бывает. Вот Юза да, ее бог миловал; из-за крупного таза раскаченное плечо не так обращает на себя внимание. Со стороны можно подумать, что она крепенькая коренастенькая женщина на каких любят жениться домовитые лендеры - и супруга в доме, и дети здоровые, и неутомимая работница по хозяйству. К ней приглядывались, до той поры пока не замечали сбитые костяшки пальцев, по-особому намозоленную под меч ладонь, да чуть уловимый прищур опытного стрелка.

Миновав вторые ворота, которые вели непосредственно за городскую стену, мы, не долго думая, подались на постой в ближайший трактир. Хоть другой вариант поселения, конечно же был, но использовать его не стали. В этом городе госпиталя не имелось, поскольку засилья третьим орденом он бы не вынес, пошла бы ругань между тремя бейлифатскими ветвями. Были только казармы для боевых монахов, но тащится в них, никак не хотелось. Нам и так предстояло немало дней провести на осадно-казарменном положении, не стоило начинать раньше времени. К тому же мать невероятно расщедрилась и отсыпала аж по полсотни на нос. При таком раскладе мы могли позволить себе всю дорогу поселяться в самых лучших гостиницах, и после этого еще больше половины осталось бы.

На ночь остановились в забегаловке среднего пошиба: о себе давала знать привычка на всем экономить, да и не хотелось, чтоб ненужные шепотки за спиной пошли. В дорогих местах тебе завсегда в лицо льстиво улыбаться будут, а за глаза гадости всякие говорить. Неприятно это.

Мы обедали в общей зале, народу набралось прилично, дело шло уже к вечеру. За столами в основном сидели приехавшие их предместья крестьяне и мелкие торговцы или ремесленники - публика разношерстная, но не буйная. Они ели, обсуждали что-то между собой, делились новостями. В общем, все, как и везде, если не считать что у каждого на поясе висел длинный нож, больше похожий на короткий меч, нежели чем на столовый предмет, или увесистая длинная палка-дубина, явно с залитым в нее свинцом. Несмотря на запрет носить простолюдинам боевое оружие, здесь на границе, да когда под боком наемники, этот закон хоть и соблюдался, но в весьма видоизмененной форме.

Гертруда как всегда подчистила тарелку первой.

- Ну, а завтра что будем делать? - задала она вопрос. - Снова в дорогу или отдохнем денек? А то я за эту неделю намерзлись, сил нет.

- Как хотите, - отмахнулась я, дожевывая. - Мне лично все равно. Куда-куда, а в Лориль я не тороплюсь.

- Угу, - кивнула старшая сестра. - Тогда завтра здесь сидим, - и чуть помолчав, вновь спросила: - Фиря, а ты не думаешь, что здесь мы сможем встретить тех наймитов, с которыми мы тогда у озера сцепились?

- Два месяца прошло, - напомнила я ей угрюмо. - Они уже давно куда-нибудь смылись. Вдобавок я им что, каждому в рожу заглядывала? Можно подумать я помню, кого мы там положили, а кого нет. Даже если наймники сейчас передо мной появятся, все равно могу спутать они это или нет. Не вороши ты прошлое. Оставь в покое. Все равно сейчас без толку переливать из пустого в порожнее.

- Ничего себе прошлое, - фыркнула Герта.

- А ты что предлагаешь: схватиться за голову и бежать выяснять, кто там такой нехороший захотел убить меня? Окстись! Потом если доживем, с этим я сама разгребусь. Сейчас нам самую большую свинью настоятельница подложила, с ней бы разобраться, а уже после разыскивать нанимателя.

Я отодвинула тарелку в сторону и с угрюмым видом задумалась ни о чем.

- Чего ты такая хмурая? - продолжала тормошить меня старшая сестра. - Ты сама на себя не похожа.

- А с чего радоваться-то? - недовольно поинтересовалась я. - Есть много поводов для счастья?

- Нет, ну все равно, - пожала плечами та. - Мы еще не приехали, не выяснили, что на месте происходит, а ты уже за ранее себя похоронила.

- Ничего я себя не похоронила, - мне уже опротивел этот разговор, но срывать свое недовольство на сестрах я не стала. - Просто у меня предчувствия нехорошие.

- Вечно эти твои предчувствия, - теперь скривилась доселе молчавшая Юозапа. - У тебя на каждый чих предчувствия.

- Вот такая я особенная, - передразнила ее я, скривившись не менее. - Они меня во всяком разе еще ни разу не подводили.

- Можно подумать, что... - начала Юза, но тут, перебивая ее, к нам подошел хозяин трактира.

Он осторожно откашлялся и со всем уважением, чуть склонившись к нам, начал:

- Достопочтимые сестры, извините, что прерываю ваш разговор, но вас разыскивает какая-то селянка.