Несмеяна для босса - Алёна Амурская

могла бы подумать кое о чем двусмысленном. Например о том, что Короленко просто не знает, как ко мне подступиться, и пытается раскачать на негативные эмоции. Ради любой, какой угодно живой реакции и внимания к себе. Прям как какой-нибудь мальчишка-подросток, дергающий понравившуюся девочку за косичку.

- Артур Георгиевич…

- Не надо называть меня так, - вдруг перебивает Короленко. - Я для тебя больше не начальник, и в официозе нет необходимости. Просто Артур и лучше на “ты”. Тем более, что однажды мы уже договорились об этом.

Я моргаю, снова не зная, как реагировать на его слова.

Вообще-то ни о чем таком мы не договаривались, это было одностороннее предложение с его стороны. Кстати, в комплекте со сравнением себя самого с замшелым дубом, когда я обращаюсь к нему по отчеству. Но не может же он напоминать об этом только из-за того, что слишком сильно чувствует приличную разницу в возрасте между нами?..

Эмоциональные качели в который раз швыряют меня на радужную сторону, но я приказываю себе не думать об этом.

Хватит уже терзать себя глупыми надеждами на его былые чувства! Надо просто вести себя с ним, как с обычным посторонним человеком, от настроения которого зависит твое благополучие. То есть - поменьше спорить, побольше кивать и особо не отсвечивать своим ценным мнением.

Стискиваю кулаки в складках одеяла, чтобы отрезвить себя, и с вежливой прохладой соглашаюсь:

- Хорошо, Артур. Я скажу только то, что хотела бы объяснить уже давно. На работу ваш… твоей помощницей… - всё таки спотыкаюсь с непривычки, - …я устроилась безо всякого злого умысла. У Германа есть брат по имени Глеб, и он постоянно приставал ко мне. Особенно это участилось, когда мне исполнилось восемнадцать лет…

- Приставал к тебе? - снова перебивает меня Короленко, как будто плохо расслышал. И уточняет зачем-то: - Брат Мрачко?

Я возмущенно киваю.

Как вспомню этого пошлого липкого толстяка, так сразу отголоски прежнего отвращения подкатывают. Фу! Какое счастье, что его Медведский куда-то уволок. И пофиг что с ним будет. Я вообще надеюсь, что больше никогда его не встречу.

- Ну да. Вот я и не выдержала. Сбежала и начала искать работу. Одноклассница подшутила надо мной первого апреля и посоветовала пойти на собеседование в фитнес-клуб… Вы ведь помните, что на самом деле никакой вакансии там не было? - осторожно спрашиваю я. - Это доказывает, что мое трудоустройство никак не могло быть спланировано. Позже… об этом узнал Герман и решил воспользоваться ситуацией. Требовал сливать информацию, угрожал расправой. Но я клянусь, что не делала этого! Просто испугалась того, что произошло, и потому сбежала от всех… Честное слово. Понимаю, что моя скрытая связь с Германом выглядит очень некрасиво и подозрительно… и на меня можно злиться из-за этого, но… - я порывисто вздыхаю и умолкаю, пытаясь подобрать правильные слова.

- Я злюсь на тебя не из-за этого, - прерывает паузу Короленко, - а из-за того, что ты сбежала, не проронив ни слова о своей трудной ситуации. Плевать я хотел на Германа и то, как ты с ним связана.

- Разве? - не удерживаюсь от скепсиса. - И что было бы, если бы я тогда не испугалась и всё открыла?

- Я бы избавил тебя от необходимости идти на поводу его давления и предавать мои интересы. Тебе было достаточно рассказать мне. И встать за моей спиной, предоставив мужчине решить все свои проблемы.

Услышанное поражает меня до глубины души.

Я поднимаю на Короленко широко распахнутые глаза и почему-то шепотом переспрашиваю:

- Вы бы… меня… защитили? Вот так просто?

- Не вы, а ты. И да. Я бы защитил тебя от чего угодно, если бы ты доверилась, - отрывисто сообщает он и резко поднимается. - Но теперь уже нет смысла об этом говорить. Доверия больше нет ни у тебя, ни у меня, не так ли?

Я не выдерживаю его пронзительного взгляда и опускаю ресницы, пока он молча стоит рядом в ожидании моего ответа. Но я не могу ничего сказать. Мне горько и грустно от осознания упущенного шанса на счастье.

- Ладно, закончим на этом. Я еще вернусь. А ты поправляйся, - надменно приказывает голос Короленко над моей опущенной головой.

Считаю про себя его неспешные широкие шаги прочь - сначала в комнате, а потом в коридоре, - пока они не затихают. И только потом вспоминаю, что не рассказала ему самое главное.

О том, что настоящий предатель - это его дядя. Дибир Агаев.

Глава 26. Приказ Батянина

Батянин приезжает ко мне через несколько часов, когда на улице уже поздний вечер. И едва услышав его приветствие с порога, я спешу быстро сообщить ему:

- Андрей Борисович, вся эта история с ловушкой произошла против моей воли! Я сглупила… расслабилась… и Герман воспользовался этим, - я перевожу дыхание и от молчания Батянина у меня виновато потеют ладони. - Я могу подробно рассказать, как это всё случилось, если вы мне не верите!

- Не надо, - отказывается тот и с обескураживающим спокойствием добавляет: - Я тебе верю, Яна.

Такая коротенькая фраза. И такая душераздирающая для того, кто привык к постоянному недоверию вокруг.

- Верите мне..?

- Да, - Батянин как-то по-доброму усмехается и садится на стул возле моей кровати. - Ты скрытная и в серьезных вещах обычно не лжешь, а умалчиваешь. Такой уж у тебя характер и способ самозащиты. И раз уж ты что-то объясняешь, значит, так оно и есть. А методы Германа мне отлично знакомы. Я его знаю… очень давно.

- Спасибо… - выдавливаю я с ощущением кома в горле. Глаза нещадно щипает. - Спасибо за понимание, Андрей Борисович.

Он смотрит на меня с таким сложным выражением, будто у него вдруг все зубы разом прихватило.

- Не переживай больше об этом. Поживешь пока у Медведских, бояться их не надо. У меня с ними договоренность, и вредить тебе они не станут. Только из дома не выходи, там может быть слежка. Мрачко так легко свои активы из рук не выпустит.

- Хорошо.

При мысли о людях Германа, рыскающих снаружи в ожидании удачного момента снова затащить меня в подвал, меня передергивает страхом и отвращением.

Иногда нет ничего хуже, чем вдруг понять печальную вещь. В мире нет ничего постоянного. И человек, который в прошлом вроде как условно держал тебя под своим