Поздравляю, Сеул! - Катерина Райдер

в новом жанре. Но, милый, еще не время. Посмотри на себя. Посмотри-посмотри. – И Пак принудительно развернула меня к зеркалу, мягко погладив по плечам. – Твое лицо создано влюблять в себя женщин. Даже я не смогла устоять перед этой ослепительной красотой. Пользуйся, пока потккот[23] не увял… Пока твой сладкий нектар пленит и опьяняет.

– А как же моральные принципы, этика… – произнес я риторически, ведь заведомо знал ответ на вопрос.

Сона́ мелодично рассмеялась, затем обошла меня справа, становясь напротив, и нежно коснулась щеки.

– Ты слишком благонравный для Чеболя, мой мальчик. Вспомни своего отца или деда… Кто из них стал твоим примером для подражания? Может быть, мать?..

Вот теперь эта женщина точно перешла черту! Я грубо схватил ее тонкие пальцы, рывком отведя от своего лица.

– Следи за языком, Сона́, – слова едва протиснулись сквозь зубы. – Перед тобой далеко не тот наивный мальчишка, который верил каждому лживому обещанию. И очень хорошо, что ты помнишь о моем происхождении, так как гены у меня скверные.

– Эй, Мин Тэя́н! – возмущенно вскрикнула Пак. – Да ведь я вытащила тебя из пусанских трущоб. И даже после того, как ты разбил мне сердце, осталась рядом.

Теперь уже засмеялся я – тихо, надменно.

– Невозможно разбить то, чего нет, Сона́. Признайся, ты просто не смогла смириться с отказом и теперь мстишь, подбрасывая мне клишированные любовные истории. Но черт с ними, мои поклонники и правда любят романтику. Однако этот твой новый проект не просто бездарная посредственность, а порнография в чистом виде. Я не стану сниматься в подобной бездарщине и портить свою репутацию.

– Идиот! – всплеснула руками Пак. Давненько я не видел ее в бешенстве. – Этот фильм принесет нам миллионы и проложит тебе путь в Голливуд, если справишься…

– А ты, Сона́, справишься?..

– С чем?

Я хитро улыбнулся, но ответить не успел – дверь скрипнула. В просвете появилась голова Чонхо́. Испуганно заикаясь, менеджер шепнул:

– Прошу прощения, господин Мин, госпожа Пак, пора идти в зал.

Сона́, вмиг став прежней – невозмутимой стервой, – с наигранной досадой вздохнула и, кокетливо поправив прическу, колко произнесла:

– Закончим разговор позже. Тебя ждет очередная награда. Надеюсь, не последняя…

Я не ответил – молча забрал со стола свой смартфон и вышел из гримерки. Ко мне тут же подбежал парнишка лет двадцати в футболке с надписью «Стафф»[24], начал бегло объяснять, с какой стороны выходить на сцену, какая из камер будет вести прямую трансляцию в момент вручения статуэтки, куда смотреть, когда та окажется у меня в руках. Все это я уже слышал не единожды, потому просто кивал, не вникая. На самом деле мои мысли были заняты словами Соны́, сказанными напоследок. Неужели она мне угрожала? И если это действительно так, следует ли ответить тем же?

Церемония, как и предполагалось, прошла гладко. Я планировал покинуть COEX[25] сразу после официальной части, но по пути к лифтам, ведущим на парковку, меня поймала Сона́ и потащила к фотозоне, где дежурили фотографы глянцевых изданий и интернет-СМИ. Спорить с агентом на людях было неразумным – пришлось сдаться, но не без боя.

– Меня снимали почти десять минут по прибытии, уверен, там найдется парочка хороших фото, – возразил я.

– Но там нет снимков со статуэткой. Так что давай, будь паинькой и смени эту натянутую улыбку на более искреннюю, ты же актер, – настояла Пак, мягко выталкивая меня на красную дорожку.

Глаза ослепили вспышки фотокамер. Помимо просьб смотреть в объектив посыпались вопросы о новых проектах. Я умело парировал, шутил, улыбался, менял позы и старался сосредоточить внимание журналистов на полученной награде. А как только я заметил, что Сона́ отвлеклась, не теряя времени нырнул в толпу, скрываясь из виду.

В последнее время я не мог находиться рядом с Пак и десяти минут. Она постоянно настаивала на кассовых, но пустых проектах, заваливала бессмысленными рекламными контрактами, не давала и шагу сделать без согласования с агентством. Видимо, чувствовала, что теряет контроль, и пыталась напоследок выжать из меня максимум. С каждым днем я все больше разочаровывался не только в ней, но и в своей работе, а точнее, в том, куда катится наш кинематограф. В бизнесе осталось очень мало людей, по-настоящему верных идее, традициям, ценностям. Независимое кино, казалось, испускало последний вздох. Западные компании запустили свои щупальца в управление местными киностудиями. А мнение актеров больше никого не волновало – мы стали расходным материалом. Зная все это, ощущая на себе, я не хотел присутствовать на очередном сборище, где за яркими улыбками скрывались презрение, зависть и даже ненависть. Меня тошнило от лицемерия, «искренних» поздравлений коллег и от женщины, которой я когда-то открылся и доверился. А она, умело сыграв на моей мечте, просто создала еще один прибыльный проект. Вот только не учла, что тот, встав с колен, может и взбрыкнуть.

На верхней парковке меня встретил Чонхо́. Я не ожидал его здесь увидеть – думал, менеджер остался на вечеринке и, пользуясь моментом, поглощает дорогие тарталетки с трюфелями. Пару месяцев назад по моей просьбе он сделал дубликат ключей от служебного BMW. Я счел, что пришло время ими воспользоваться, однако менеджер предвосхитил мой побег с афтерпати.

– Господин Мин, – глубоко поклонился Ри, выскочив из авто.

– Чонхо́, я же просил называть меня по имени, хотя бы наедине. Сколько мы с тобой знакомы?

– Пять лет, господин Мин, то есть господин Тэя́н, – снова поклонился Чонхо́.

– Вот именно, целых пять лет! Неужели за эти годы я не заслужил к себе более дружеского отношения?

– Что вы, нет, просто…

– Просто зови меня по имени. – Я подошел к Чонхо́ и, уложив на его неширокие плечи ладони, заглянул в глаза. – А лучше хен[26], мы ведь с тобой почти как братья, так ведь?

Ри, воровато оглядевшись по сторонам, неуверенно кивнул.

– Ну, давай, попробуй… Скажи: хе-е-е-н, – широко улыбнувшись, протянул я, нависнув над менеджером.

– Господ… – запинаясь, начал он, я перебил:

– Не господин, а хе-е-е-н.

Чонхо́ тяжело вздохнул, отпустил взгляд и, почесав над левой бровью, чуть слышно произнес:

– Хен…

– Не слышу, – подставив к его рту ухо, усмехнулся я. – Что ты там бормочешь?

– Хенним, – чуть громче ответил Ри.

– Вот, уже лучше… Давай еще разок и не так официально.

– Хен! – почти вскрикнул Чонхо́, и мы оба рассмеялись.

– Запомни этот день хорошенько и начинай отсчитывать наши сто дней[27], – шутливо хлопнув приятеля по плечу, улыбнулся я, после чего указал на автомобиль: – Если у тебя нет планов на вечер, отвезешь меня домой?

– Конечно, – по