Поздравляю, Сеул! - Катерина Райдер

Мы познакомились с Чонхо́ около шести лет назад на съемочной площадке. Ему едва исполнилось двадцать два, а я был на три года старше, но наш опыт в индустрии казался примерно одинаковым. На тот момент мы оба верили в людей и целительную силу кино!

Чонхо́ сразу же привлек мое внимание: всегда вежливый, с горящими глазами, искренне заботившийся о деле романтик, мечтающий подняться с самых низов и стать частью ведущей команды сценаристов.

Однако его слишком большое сердце и доброта, которую Ри неустанно проявлял даже по отношению к тем, кто этого недостоин, сыграли против него, и карьера парня закончилась, так и не успев как следует начаться. Его приняли на стажировку в качестве статиста. Дело нехитрое: носи кофе съемочной группе, проверяй аппаратуру, вовремя выполняй требования режиссера и будь готовым взять на себя ответственность, если что-то пойдет не по плану. Так и случилось.

Однажды один из техников серьезно облажался с оборудованием и, воспользовавшись наивностью Ри, свалил вину на него. Парня попытались уволить с неподъемным для его зарплаты штрафом. Тогда-то я и вмешался. Я знал, что Чонхо́ не виноват, и на свой страх и риск, ведь сам только-только начинал путь к славе, подал встречный иск. Агентство решило не раздувать конфликт. Дело замяли. Ри не уволили, но работать в старой команде стало невозможно – постоянные косые взгляды, перешептывания и увеличенная нагрузка делали его жизнь невыносимой. Я не знал, как ему помочь, и единственное, что пришло на ум, – предложить должность персонального менеджера. Сона́ как раз подыскивала мне помощника. Это был рискованный шаг: уходить из штата агентства на прямую зарплату к актеру с пока еще сомнительными достижениями и перспективами. Но проект, над которым я работал, обещал выстрелить, а Чонхо́, благодарный за помощь, многого не просил.

С тех пор мы, можно сказать, неразлучны. Ри Чонхо́ стал для меня не просто надежным сотрудником, а единственным другом, которому я безоговорочно доверял и за которого был готов разорвать любого.

Как только мы разместились в служебном авто, Чонхо́ протянул бумажный пакет, из которого шел умопомрачительный аромат жареной курочки.

– Это что? Взятка? – с подозрением сощурился я. – Тоже будешь упрашивать принять предложение студии?

– Ни в коем случае! – замотал головой менеджер. – Я прочел сценарий и полностью вас поддерживаю.

– Вот! – едва не перепрыгнув на переднее кресло, воскликнул я. – Говорю же, дрянь редкостная!

– Редкостная, – согласился Ри.

– Но тогда зачем курица? Хочешь попросить выходной? – заглядывая в пакет, предположил я.

Как же оттуда вкусно пахло! Желудок немедленно отозвался болезненно-приятными спазмами. Уже третью неделю я сидел на жесткой диете, которую без объяснений назначила Сона́, приставив ко мне целую надзирательную команду диетологов. Если бы я знал заранее, что причина этого травоядного издевательства в глупой адаптации небезызвестного бульварного романчика о богаче-извращенце с «тайной комнатой», ни за что не стал бы так мучиться.

– В последнее время вы питаетесь как коала, – усмехнулся Чонхо́, заводя двигатель. – А сегодняшний день был особенно трудным, вот я и подумал, что «Курочка Банпо» сможет поднять вам настроение.

Я широко улыбнулся, глядя в глаза менеджеру… нет, другу, через зеркало заднего вида, и низко склонил голову:

– Спасибо, Чонхо́.

Ри ответил мне тем же, после чего перевел взгляд на дорогу и более от нее не отвлекался.

Почти весь путь до элитного жилого комплекса, где около года назад я приобрел апартаменты, мы молчали. Чонхо́ был ответственным водителем: никогда не нарушал правила и не превышал скорость, поэтому ночной Сеул, мерцающий праздничными огнями в преддверии Рождества, проплывал за окнами неспешно.

Я не любил Рождество, на дух его не переносил. Праздники, которые полагается проводить с семьей, напоминали о людях, что без зазрения совести меня оставили.

После того, как отец со скандалом выгнал меня из дома, полагая, что нужда заставит отказаться от мечты и вернуться, поджав хвост, я перестал отмечать этот праздник. Разве что отправлял поздравительные деньги Чонхо́, чтобы он мог порадовать своих близких.

Пока вся Южная Корея собиралась за накрытыми столами, ходила по свиданиям и обменивалась подарками, я, отключив телефон, запирался дома и смотрел летние реалити-шоу, чтобы не бередить старые раны и затаенную обиду. Но в этот год она, вопреки моим стараниям, все чаще напоминала о себе. Возможно, потому что я повзрослел и начал задумываться о простых вещах, таких как семья, отношения и любовь…

Заслуживал ли я любви? Если даже моя собственная мать не осмелилась пойти против воли отца и вычеркнула единственного сына из своей жизни? И способен ли истинно любить человек, живущий столько лет с ненавистью в сердце?

– Господин Мин, – прервал мои размышления Чонхо́. – Вы наверняка снова откажетесь, но я все же попробую… Приезжайте в дом моих родителей на Рождество. Матушка будет рада вас видеть, да и отец постоянно интересуется вашими делами.

– Оу… – невольно напрягся я, пытаясь на ходу придумать причину отказа. – Дело в том, что у меня запланировано…

– Да бросьте, нет у вас никаких планов, кроме одинокого поедания пиццы перед телевизором, – осмелился перебить Ри. – Я же ваш менеджер, знать наизусть расписание босса – моя работа!

– Твоя правда, – виновато нахмурился я, но вдруг краем уха услышал новости по радио, что всю дорогу играло в машине фоном. – Эй, Чонхо́, прибавь-ка звук!

Диктор сообщал: «Госпожа Пак Сона́ с радостью поделилась с нами информацией о новом проекте с участием господина Мин Тэяна. Премьера дорамы, название которой пока не разглашается, запланирована на вторую половину следующего года, а съемки начнутся сразу после празднования Соллаля[28]. Агентство пока держит в строжайшей тайне имя партнерши господина Мина, но его агент заверила нас, что публика будет в восторге от первого промо к картине. Напомним, сегодня господин Мин Тэя́н в третий раз подтвердил статус лучшего актера Южной Кореи, получив награду за главную мужскую роль в дораме «Красная нить».

– Ащ-щ! Стерва проклятая! – не стерпев, завопил я и с силой ударил по подголовнику переднего кресла, чем, очевидно, напугал Чонхо́.

С громким возгласом менеджер вдавил педаль тормоза в пол. BMW резко остановилось, и я со всего маху влетел ровно туда, где только что был мой кулак.

– Вот же блин, Чонхо́! Растудыть твою тудыть!

Ри, сыпля извинениями, выскочил из машины, поспешив открыть дверь с моей стороны. Ровно через секунду в салон нырнула его голова. Огромные глазища уставились на мой лоб, а руки начали в панике шарить по ребрам.

– Господин Мин, простите! Мне так жаль, вы в порядке? – без умолку тараторил он.

– Все нормально, –