Две хризантемы - Рико Сакураи

Самураи подсчитали потери: от двадцати воинов осталось лишь двенадцать, половина лошадей ранена. Воображение рисовало ужасные сцены наказания, которому их подвергнет Тоётоми по возвращении в Исияму.

– Госпожа Хитоми, – обратился к невесте один из наиболее знатных самураев. – С вами все в порядке?

– Да, но моя сестра Юрико… – Девушка снова разразилась рыданиями. – Бедный отец – какой позор! Кто бы мог подумать, что ее похитят! Да еще в такой день, когда я наконец следую к жениху!

Самураи, стоявшие около паланкина, переглянулись: они ничем не могли помочь «Хитоми» и вернуть ее сестру, наверняка она уже далеко отсюда.

– Думаю, это семейное дело. Ваш отец, доблестный Ода Нобунага, непременно найдет злоумышленника и казнит его, – отозвался знатный самурай.

– Да, конечно… Очень бы хотелось… Что теперь скажет господин Тоётоми Хидэёси? Как я посмотрю в глаза своему жениху Тории?

Самурай вздохнул: да, ситуация сложилась щекотливая, но, по крайней мере, с невестой ничего не случилось.

– Мне надо привести себя в порядок, – сказала «Хитоми» и задернула занавеску паланкина.

Хитоми легла спать поздно – в час Крысы. Она долго перебирала свитки в заветном сундуке, с которым не могла расстаться и забрала с собой, перечитывая их снова и снова, дабы отвлечься от гнетущих мыслей.

Девушка переживала за сестру: как она справится с ее ролью? Хотя та и была настроена решительно, кто знает, что ожидает ее в Исияме?.. А отец? Наверняка он переживает и за нее, и за Юрико, но, как обычно, скрывает свои истинные чувства. А Моронобу? Их брачный союз уже был тайно скреплен скромным обрядом, посвященным древним синтоистским богам. Теперь они разделят ложе как муж и жена

Последнее обстоятельство волновало девушку более всего. Она была не искушенной в любовных делах, в отличие от Юрико… Да, она желала молодого самурая, но боялась показаться ему неопытной, хотя получила соответствующие наставления от наложниц отца. Сначала Хитоми было неловко говорить об этом, но затем совершенно неожиданно у нее появился живой интерес, и она не стеснялась задавать достаточно откровенные вопросы. Куртизанки отвечали без смущения, словно обсуждали последнюю киотскую моду.

Теперь она с нетерпением ждала возвращения Моронобу, но время шло, ночь окутала горы… У Хитоми родились стихи…

Она бегло записала их на бумаге и легла спать. Сон навалился мгновенно. Ей снился Адзути: вот она идет к святилищу, дабы помолиться Аматэрасу и Богине Черепахе. Вот Юрико, она прихорашивается около зеркала… Отец сражается с самураями на тренировочной площадке…

Из далеких глубин памяти всплыл смутный образ матери. Она стояла далеко и протягивала руки, но Хитоми безошибочно поняла – это покойная матушка… Затем к ней подошел Моронобу и на глазах всего замка начал целовать. Хитоми не сопротивлялась, напротив, она привлекла его и обняла за шею… Моронобу распахнул на девушке кимоно, и она, как ни странно, не почувствовала ни смущения, ни страха… Он целовал ее шею, грудь… Соски ее наливались желанием…

Хитоми открыла глаза: забрезжил робкий рассвет, настал час Тигра. Рядом с ней лежал Моронобу.

– Ты проснулась? Я не хотел будить тебя… Но я сгораю от желания и нетерпения, – признался он.

– Я тоже…

Юрико и изрядно потрепанный отряд воинов достигли предместьев Киото, но не стали входить в город. Самураи сёгуна не могли себе позволить предстать в таком виде перед горожанами. Лагерь разбили наспех, дабы немного отдохнуть, привести себя в порядок, утолить голод и жажду.

Слуги подали девушке поздний ужин. Несмотря на все перипетии, она съела его с огромным аппетитом и тотчас легла спать: не могла же она себе позволить предстать перед женихом бледной и замученной? Первое впечатление, произведенное на мужчину, – залог последующего успеха!

Рано утром, в час Зайца, отряд выдвинулся в путь, до Исиямы оставалось менее пяти ри.

Юрико, облаченная в свежее кимоно нежно-бежевого оттенка, расшитое цветами персика, без грима, с прической Хэйан, дремала в паланкине, потому как сон прошедшей ночью был прерывистым, девушка несколько раз просыпалась, ибо не привыкла к походным условиям.

Отряд достиг предместья Исиямы в час Овна, весеннее солнце ярко светило, заливая своим теплом равнину, на которой возвышался город Верховного сёгуна. Юрико раздвинула занавес паланкина, наслаждаясь пейзажами и свежестью воздуха. Еще издали, почти за четверть ри, она увидела военную ставку, разбитую вокруг огромной каменной насыпи, предназначенной для защиты от нападения воинов-меченосцев.

Тоётоми Хидэёси, завладев землями Осаки, а также полуразрушенным монастырем Исияма, некогда сожженным самим Одой Нобунагой, приказал воздвигнуть свою резиденцию, которая бы превосходила по мощи и красоте всем известный Адзути. Ибо богатство и неприступность этого замка не давали сёгуну покоя.

Поэтому на месте монастыря возвели специальную защитную насыпь, а затем уже на ней построили пятиэтажный замок, который получил двойное название Исияма-Осака. В столице его предпочитали называть Исиямой, сам же сёгун величал свое детище Осакским замком.

Разглядывая замок, Юрико испытала чувство удовлетворения и гордости за семейное гнездо Адзути. Во время сооружения князь консультировался с португальцами, позаимствовав у них многие приемы фортификационного строительства. Поэтому-то Адзути и считался одним из самых богатых и неприступных замков, что не давало покоя Тоётоми и его самураям.

По мере приближения к Исияме Юрико старалась собраться духом – встреча с отцом и сыном Тоётоми приводила ее в неподдельное волнение. Девушка извлекла из дорожного сундучка с женскими принадлежностями серебряное зеркало и посмотрелась в него: ее внешность была безупречна.

Юрико улыбнулась своему отражению, твердо решив понравиться не только жениху, но и будущему свекру – ведь он тоже мужчина…

Дозор с северной башни ягура заметил приближавшийся отряд, тотчас зазвонил сигнальный колокол, возвестивший о его приближении.

Тория, облаченный в лучшее кимоно, чувствовал себя спокойно и уверенно, он ожидал, что увидит совершенно юную и неопытную. Наследник сёгуна уже не раз подумывал по поводу того, чтобы взять благородных наложниц, ведь многие самураи с радостью привели бы своих дочерей в его покои…

И вот отряд пересек подъемный мост, миновал ворота…

Семейство Тоётоми ожидало невесту в одном из залов. Парадное помещение было просторным, его стены украшало множество гобеленов с изображением природы и сказочных животных: драконов, зайцев-единорогов, лис-оборотней. Интерьер выглядел богато. Вдоль стен стояли изящные вазы, выполненные в парчовом стиле[39], чередовавшиеся с невысокими резными этажерками, на которых, следуя последней моде, разместились китайские фарфоровые статуэтки. Пол, застланный татами, был также усыпан многочисленными цветными подушками, дабы женщины могли непринужденно расположиться.

– Господин, – вошел доверенный