Нарисую себе счастье - Марианна Красовская

Комнаты в южном флигеле мне понравились. Простые и светлые. Спальня, небольшой кабинет, крошечная диванная с карточным столом. Выход в сад как особая привилегия. Интересно, кто тут раньше жил? Теперь уж не узнать. А с другой стороны дома, в северном флигеле, была гончарная мастерская, кстати.

Пыли, конечно, много. Я дотронулась до старых выгоревших давно занавесок и чихнула. И почему Ольга не позаботилась привести тут все в порядок? Значило ли это, что в усадьбе не так уж часто бывали гости? Неудивительно, что ей захотелось приключений.

Нет, сама я не справлюсь. Нужно будет просить Устю и Просю о помощи. Где брать новые занавески? Кто тут стирает постельное белье? Полы нужно вымыть, окна, паутину с потолка убрать. Хорошо бы обои переклеить, они пожелтели и стали какими-то шершавыми уже. Пол скрипит ужасно. Стулья… стулья расшатаны.

Сложно быть хозяйкой в такой богатой усадьбе. Много забот, много расходов. В деревенском доме все проще. Сломалась ножка у табурета? Сжечь его в печке и купить новый у плотника. Шторы порвались? На тряпки их. Пол скрипит? Вбить гвоздь между половиц умела даже я. А уборку делали все вместе, дружно. Брат воду таскал, я с тряпкой ползала, а матушка протирала окна да мебель.

Да. Наверное, ей будет тут удобно. Все под рукою. Кресло-качалка в углу спальни особенно понравится. Можно в нем отдыхать или вязать, подставляя лицо осеннему солнцу. И к ней могли бы приходить подруги… если б у нее они были.

Я с грустью поглядела в окно. Как же, наверное, матушке было одиноко последние три года! А потом еще и я улетела из гнезда, оставив ее совсем одну! Ничего. Теперь будет веселее. Устя и Прося — хорошие, они маме помогать во всем будут. И по саду гулять можно. А как Марк приедет, попрошу его снова на нее взглянуть.

Глава 17. Статус

Казимир Федотович с самого утра был хмур и молчалив. Я уже заметила — он так замыкается в себе, когда что-то идет не по плану. На всякий случай молчала, опасаясь его рассердить, и, видимо, правильно делала, потому что, разбавляя свой кофе молоком, он заявил:

— Едем прямо сейчас.

Я уже успела подготовиться к его заявлению, а вот матушка удивилась. Отставила чашку, вскинула брови:

— Куда же?

— Жениться.

Матушка нервно звякнула чашкой.

— Зачем же так быстро? Или мне нужно что-то знать о ваших отношениях?

Я сначала не поняла, что она имела в виду, а потом как поняла!

— Как ты могла такое обо мне подумать!

— Не шуми, Мари, матушка твоя права. Нужно объясниться. Видите ли, Шелена, я болен. Сильно болен. И чем быстрее я женюсь на вашей дочери, тем лучше для всех. Однажды она проснется вдовой, и это лучше, чем остаться невестой без жениха.

— А вы циник.

— Я реалист. Прошу вас ехать с нами. Вам нужна приличная одежда, я не могу позволить, чтобы моя семья в чем-то нуждалась. Да и Мари будет с вами спокойнее.

Матушка вздохнула и молча кивнула.

Ильяна мы не взяли, Казимир сказал, что тот пока не заслужил никаких подарков. И то верно, к завтраку брат не явился. Если бы не Прося, которая шепнула, что мальчишка всю ночь читал книгу в своей комнате, а теперь бессовестно спит, я бы бросилась его искать.

Снова одолжив пальто у Проси, на этот раз завязав волосы расписной цветастой шалью (найденной в шкафу у Ольги), я покорно села в карету. Угрюмость Казимира каким-то образом заразила и меня. Мне никуда не хотелось ехать, я отчаянно стеснялась называться его невестой. Он — богатый и известный человек, а я всего лишь деревенская нищенка без роду и племени. Да у меня из собственной одежды лишь штопанные чулки и ветхое нижнее белье! Пока я была мальчиком на побегушках, это меня не тревожило. Теперь же невыносимо стыдно было принимать милостыню.

— Мари, что тебя тревожит? — заметил мое настроение Казимир. — Хочешь, все отменим? Ты передумала?

— Не в том дело, — тихо ответила я. — Просто… мне неловко перед людьми.

— За что же?

— Я нищая.

— Ты смотришь на внешнее, а я вижу внутреннее, — голос Казимира неожиданно потеплел. Он покосился на молчащую матушку, и та понятливо отвернулась к окошку. Поймав мои пальцы в свою ладонь, Долохов продолжил: — В тебе столько жизни, света и таланта, сколько я никогда не видет. Поверь, это ценнее золота. Денег мне и своих хватает, сама знаешь. Это я должен людей стыдиться. Старый и больной — покупаю молодую и полную жизни. Ты даешь мне куда больше, чем я тебе.

— Вот сейчас я тебя ударю, — проворчала я смущенно.

— И будет за что. Успокойся и позволь мне о тебе позаботиться.

— Ну… ладно.

— Вот и договорились. Заедем в банк, я оформлю тебе чековую книжку. Потом в Большеград будешь ездить одна. Или с матушкой.

Ничего мне не оставалось, как согласиться. Руки моей Казимир так и не отпустил, и я всю дорогу думала, а точно ли брак будет ненастоящим? Что, если он захочет… ну, спать в одной постели? Посмею ли отказать? К близости с ним я была никак не готова, я всегда думала, что лягу с мужчиной только по любви. Но я и о свадьбе не такой мечтала! Увы, не всегда все происходит по нашему хотению.

И все же унывать мне не по чину. Судьба дала мне шанс, и я им воспользовалась, так чего жалеть?

— Как хотите, а сначала — новые платья, — бодро заявил Казимир, когда мы въехали на улицы Большеграда. Он вдруг ожил, заулыбался и заблестел глазами. — Ермол, на Осеннюю, в лавку Лучевого!

Матушка судорожно сцепила руки на коленях и вымученно улыбнулась. Но прошло все куда лучше, чем я ожидала. Поликарп Лучевой, сухощавый дядька с щегольскими усами, свою сестру узнал быстрее, чем мы представились. Выбежал навстречу, закружил ее в объятиях, расцеловал в обе щеки.

— Шела, ты живая! Я тебя искал-искал! А это кто же? Никак, Марушка выросла? Ух и справная девка, невеста уже.

— Кхм, — обратил на себя внимание Казимир. — Как есть невеста. Моя. Позвольте…

— Господин Долохов, и вы здесь? А сестрица ваша