Нарисую себе счастье - Марианна Красовская

— Женюсь я сегодня. На Марушке.

Поликарп разинул рот. Улыбнулся неуверенно, огляделся, словно ожидал увидеть толпу зрителей.

— Как это — женитесь? На племяннице моей?

— Ну да. И нам нужно платье. Теплое и красивое. И для невесты, и для ее матери.

Дядюшка тут же пришел в себя и подхватил матушку под руку.

— Так идемте же быстрее, родные мои. Сейчас оденем вас с ног до головы! Тришка! Тришка! Вот негодная девица, оглохла разве? Тришка!

Из дальних комнат выбежала девочка-подросток.

— Сейчас же неси лучшие наряды. Изумрудное платье, пожалуй… да, изумрудное. С каменьями. И бордовое. И коричневое в клетку. И пальто, конечно же, пальто!

Нас ловко затолкали в просторную комнату с узорчатой деревянной ширмой и усадили в кресла.

— Я пока в банк и лавку свою съезжу, — сообщил Казимир. — Оставляю вас в добрых руках. Скоро вернусь.

Это он правильно придумал, при нем раздеваться было бы неловко.

— А девочка чья, Карп? — тихо спросила матушка.

— Ничья. Сирота. Взял из приюта к себе в дом. Смышленая и честная. В лавке помогает.

— Так и не женился?

— Не сложилось. А ты…

— Вдова. Игнат три года как умер.

— Соболезную, милая. Так может, ко мне в дом переедешь?

— Может, и перееду. Но пока я дочке больше нужна.

Я выдохнула с облегчением. Слава небесам, матушка меня не бросит!

— Вот, пожалуйте, дядюшка, изумрудное с каменьями. Пройдемте за ширму, сударыня, я помогу вам переодеться.

Пришлось проходить.

Сначала я думала, что примерять платья — это мучительно, но потом вдруг вошла во вкус. Глубокий зеленый цвет мне был к лицу, белоснежный воротник подчеркивал нежность кожи, а пышное кружево на запястьях — изящество рук. Я была и вправду хороша. Шли мне, впрочем, и темно-голубой бархат, и коричневая с золотым отблеском чесуча, и парча, и атлас. Я была молода и стройна, странно было бы выглядеть уродиной в красивых нарядах.

Но в изумрудный я влюбилась с первого взгляда.

— Подшивать надобно, уж больно ты, племянница, миниатюрна. Как куколка. Триша, сможешь что-то сделать?

— Одно платье осилю, дядюшка.

— Триша — маг, — с гордостью возвестил Поликарп. — Слабенький, но платье тебе сейчас на фигуру подгонит. Выбирай, какое хочешь? Дарю!

— Изумруд, — тут же сказала я.

— Согласен!

Я снова надела полюбившееся платье, и девочка завертелась вокруг меня юркою змейкой. Ткань сама собою начала сжиматься, плотно обтягивая бока и грудь.

— Теперь ты, сестрица. Нет, не спорь. Позволь мне самому выбрать?

Матушке он принес серо-голубой костюм. Широкая в складку шерстяная юбка и короткий жилет. С голубой шелковой блузой он смотрелся очень нарядно и в то же время строго.

В это время вернулся Казимир. Бросив лишь короткий взгляд на нас, разрумянившихся от удовольствия, он вытащил из кармана пальто чековую книжку.

— Мы берем все, что дамам приглянулось. И еще нужно белье, перчатки, чулки и шали.

Я не удержалась от восторженной улыбки. Можно взять все? Правда? И чесучевое платье? И шарф, белоснежный шелковый шарф?

— Спасибо! — схватила я Казимира за рукав и прижалась к его плечу.

— Счастлив тебя порадовать, — он поцеловал меня в лоб и кивнул Поликарпу. — Грузите все в карету.

— Так ушить надобно.

— Из деревни портниху позовем, она всегда Ольгины наряды ушивала.

Мы вышли из лавки и зажмурились от яркого солнца. Платье, пальто… шаль… Плечи сами собой распрямились, на губах цвела улыбка. Больше я не казалась себе нищенкой.

— Прогуляемся до ратуши пешком, тут недалече. Или сначала пообедаем?

— В ратушу, — решила я. — Обед никуда от нас не денется. А ты разрешение на брак уже выправил?

— Мне отказать не посмеют, душенька. Слишком много я для города сделал.

Так и произошло. Голова, увидев Казимира, разулыбался и тут же повел нас троих в кабинет. Там мы как-то быстро поставили свои подписи в метрической книге, и совершенно неожиданно для себя я стала госпожой Долоховой.

Очень быстро, даже понять и почувствовать ничего не успела.

Наверное, я бы предпочла что-то более торжественное, но Казимир строго сказал, что поздравлений и оваций нам не нужно, мы очень спешим. Из ратуши я вышла спустя каких-то четверть часа — и уже совсем в другом статусе.

— Шелена, простите меня за то, что все так просто, — Долохов подал руку матушке. — Обстоятельства таковы, что не до празднества. Но обед в ресторане я вам обещаю.

Интересно, почему он извиняется перед матушкой, если свадьба — моя? Мне бы, наверное, тоже хотелось услышать слова поддержки. Но в очередной раз я себе жестко напомнила, что сей брак — лишь сделка. Никто не ждет в нем особой любви и внимания, а каждый должен выполнять свою работу. Казимир и так на меня потратил кучу денег. Он заботится не только обо мне, но и о моей матушке, чего делать вовсе не обязан.

А свадьба… может еще, и не последняя. Мало ли, как жизнь повернется.

Мы разыскали Ермола, а потом прихватили и дядюшку. Он оставил лавку на помощницу и с готовностью отправился с нами в ресторан при гостинице “Черная роза”. Среди бела дня нам нашли свободный столик. Казимир звал с нами и Ермола, но тот отказался наотрез, и тогда Долохов первым делом заказал корзину снеди с собой. Немногие посетители косились на нас с любопытством. Очень скоро к столику подошла нарядная и статная женщина приятной полноты.

— Казимир Федотович, давно не виделись.

— Береника Силовна, рад встрече. Позвольте вам представить мою супругу Мари и ее родню: Шелену Григорьевну и Поликарпа Григорьевича.

— Так вы женились!

— Как видите, и весьма удачно. Жена моя — талантливая художница и первая моя помощница.

— Примите поздравления. Я ведь вам говорила, что найдется та, кто составит ваше счастие.

И тут я вспомнила, кто это — сама госпожа Шанская. Та самая, чью дочь хотел взять в жены Казимир. И не сдержалась, разумеется, уж слишком расчетливо эта дама смотрела на меня и моего законного супруга. Словно сомневалась, что я ему подхожу лучше, чем ее несчастливая дочь, упустившая самого богатого жениха Юга.

— Ох, спасибо! Мы с Миром и вправду очень счастливы. Представляете, мой супруг так щедр, что скупил