Асины журавли - Елена Чумакова

только Захару лучше не соваться, нарветесь на разъезд – не отвертитесь. А с баб другой спрос, одной тож не стоит попадаться. Уж ежели так надо, садись, Аська, со мной на коня. Тут ведь недалече, сгоняем туда, все разузнаем, и обратно привезу в сохранности.

Ася не стала долго раздумывать, в момент собралась, взобралась на коня впереди Маркела, и вскоре они уже скакали по лесным тропам, избегая дороги. Ася держалась за гриву коня, чувствуя бедрами обхватывающие ее сильные ноги Маркела. Мужские руки, управляя конем, придерживали ее тело с двух сторон, его дыхание щекотало шею. Против воли в ней проснулась женщина, давно лишенная ласки, поднималась волна желания. Ася старалась справиться с собой, взывая к разуму, к памяти о любимом, но животное начало одерживало верх. Маркел гнал коня всё быстрей, вдруг натянул узду, рывком развернул женщину к себе, опрокинул на руку и впился в ее губы поцелуем. И Ася ответила на поцелуй. Вместе они соскользнули с коня в высокую траву…

Дальше ехали молча, не торопясь. Время от времени Маркел зарывался лицом в ее волосы, слегка постанывая. А Ася корила себя и молилась, чтобы Виктор на том свете простил ей минутную слабость.

В монастырь приехали к концу вечерней службы. Среди монахинь матушки Елены не оказалось. Женщины рассказали Асе о ее аресте. Где сестра сейчас, жива ли, никто ответить не мог.

Возвращались в слободу расстроенные. Ася плакала, Ляпин ее утешал, обещал разузнать все, что удастся, о судьбе Веры.

Прошло несколько дней. Погожим августовским утром жителей Яковлевской слободы собрали на сходку возле бывшей управы. На широком крыльце стоял покрытый кумачом стол, за ним восседали три человека в полувоенной форме. Все трое были вооружены, кто винтовкой, кто маузером. В одном односельчане узнали Ляпина Маркела, остальных доселе в слободе не видывали. За их спинами маячили еще двое вооруженных солдат. Когда народ собрался, старший из троих встал, жестом прекратил гвалт и обратился к собравшимся с речью.

– Товарищи крестьяне! Революция победила по всей нашей необъятной стране. Власть рабочих и крестьян пришла и в вашу слободу. Отныне жизнью слободы будут управлять не чиновники земства, а вы сами, те из вас, кого односельчане выберут в комбед – комитет бедноты. Называйте, кого выдвигаете, и будем голосовать по каждой кандидатуре.

Толпа в растерянности молчала. Потом женский голос выкрикнул:

– А чего там… Давайте Петьку Косых, уж куда беднее.

И толпа загудела, заволновалась. Кто-то предложил:

– Учителя давайте, Захара Шамонина, он грамотный.

И тут же посыпались возражения:

– Какой же он бедняк? Вон в каких хоромах живет! Буржуй настоящий.

– У него вон и лошадь, и хозяйство имеется. И хлебушек, небось, припрятан.

– Вот кого прижать-то надо.

Ася удивилась и испугалась той неприязни, которая звучала в этих выкриках. Хотя… кто-то же запустил камнем в их окно.

Итоги выборов в комбед подытожил старший из прибывшего отряда. Он зачитал список избранных и добавил:

– Товарищ Ленин сказал: «Вся власть народу!». Теперь у вас в слободе есть народная власть. Переходим ко второму пункту собрания. Советская власть упразднила полицию, жандармерию, притеснявших простых людей. Нынче за порядком следит милиция. Комиссаром народной милиции по вашему населенному пункту назначен хорошо вам всем известный Ляпин Маркел. И он тоже всех вас знает, кто чем дышит.

Толпа притихла, все помнили недавнюю продразверстку. На том сходка завершилась.

Шли дни, кровавое, но теплое лето близилось к концу, впереди маячила холодная, голодная осень. В один из вечеров в гости к Шамониным нагрянул Ляпин. После поездки в монастырь Ася избегала встреч с другом детства. И вообще редко выходила из дома, ее пугали недобрые взгляды соседей.

Семья ужинала, гостя пригласили к столу. Он не стал отказываться, снял кепку, пригладил волосы, сел за стол, откашлялся, скрывая некоторое смущение, и сказал:

– Я, Захар, тово… ходить вокруг да около не буду. Нету у меня сватов, чтобы засылать, потому сам пришел. Свояченица твоя Анастасия овдовела, я тоже вдовец. Вот, хочу взять ее в жены. Тем более, вроде как, теперь должон…

Все головы удивленно повернулись к Асе, она почувствовала, как лицо и шея покрываются красными пятнами. Первым порывом было вскочить и убежать в свою комнату, но Ася заставила себя усидеть на месте и не прятать взгляда. А Маркел продолжал:

– Я ведь к чему веду: не любят вас в слободе, дому вашему завидуют, достатку. Комбед постановил раскулачить вас, отобрать лошадь, дом забрать под сельсовет, всё хозяйство ваше раздать самым бедным, а вас сослать из слободы на лесозаготовки.

При этих словах Варя испуганно ойкнула, зажала рот рукой. Захар сильно побледнел. У Аси сердце, казалось, остановилось.

– Вот и думаю, что спасти вашу семью могу только я. Ежели Анастасия станет моей женой, и я поселюсь в вашем доме, то тронуть вас не посмеют. И откладывать это дело нельзя, решайте сейчас.

Все головы снова повернулись к Асе, во взглядах читалась мольба. Слово «нет» застыло на губах растерявшейся женщины.

– Я… право, не знаю… Так неожиданно… Я не собиралась больше выходить замуж. Мне надо подумать, – промямлила она.

– Ну что ж, оно понятно, дело серьезное. Подумайте все вместе. До завтра, дольше не советую затягивать. Доброй вам всем ночи.

С этими словами Маркел встал, откланялся и ушел.

Глава 14 Маркел

Ночью Ася никак не могла уснуть. Вспоминала Виктора, Станислава, пыталась представить жизнь с Маркелом, склонялась то к одному решению, то к другому, то ложилась, то вставала и принималась ходить из угла в угол. Постель раздражала, стены давили. Она вышла на веранду и, завернувшись в одеяло, села на ступеньки. Ночь окутала прохладой. Под стрехой завозилась в гнезде птица, где-то пару раз гукнул филин, в ответ лениво гавкнула собака, и опять все стихло. За спиной скрипнула дверь, на веранду вышла Варя, подошла и села рядышком. Ася укрыла сестру своим одеялом.

– Ты-то что не спишь?

– То же, что и ты, думы одолевают. Страшно.

Помолчали, согреваясь теплом друг друга. Варя осторожно продолжила разговор:

– Не так за себя страшно, как за детей, с ними-то что будет, ежели нас по этапу отправят? Про Верку думаю. Уж на что она, казалось бы, была в безопасности, а даже монастырские стены не уберегли. Где-то она сейчас? Жива ли… Вот ведь как бывает, не угадаешь, где найдешь, где потеряешь. Радовались новому дому, а ежели бы не он, жили бы в родительской избе и никто бы нас не тронул.

– Ты хочешь сказать, что это я