Асины журавли - Елена Чумакова

газете правительственное сообщение о казни в Екатеринбурге царской семьи. Слухи такие ходили давно, их то опровергали, то подтверждали, но никто не знал наверняка. А теперь сомнений не осталось. Большинство лежащих в палате бойцов приняли новость радостно, раздавались возгласы:

– Правильно! Давно надо было эту сволочь к стенке! И немку евонную туда же! Всю царскую гниду уничтожить под корень! Супостаты!

Всё в Асиной душе восставало против этих разговоров. Для нее Николай Второй, Александра Федоровна были вовсе не портретами в присутственных местах, а живыми людьми. Она помнила слезы в глазах императора, когда пела народные песни, помнила доброе участие императрицы в ее, Асиной судьбе, помнила нежные лица девочек, болезненную хрупкость цесаревича. Как поднялась рука лишить жизни этих ни в чем не повинных детей? Как можно радоваться их страшной казни? Давно ли молились по всем церквям «Боже, царя храни!»? Ася смотрела вокруг и ни в чьих глазах не видела жалости, только звериную жестокость. Впрочем, нет, одни глаза наполнились слезами – того самого бывшего офицера кирасирского полка. Ася подошла и загородила его от взгляда чекиста, делая вид, что поправляет повязку, вытерла слезы. Он в ответ коснулся ее руки и слегка ее пожал. С этого момента между ними установилась молчаливая связь. Рана офицера затянулась, но медсестра продолжала каждый день делать перевязки, старательно бинтуя голову так, что лица почти не было видно.

Прохладным августовским утром Ася проснулась от близкой канонады. Она уже не путала ее с грозой, могла по звуку определить калибр пушки. В комнату медсестер заглянул военврач:

– Барышни, подъем, помогите раненых принять. Везут и везут… Куда их?

Ася быстро оделась, выбежала во двор. Там стояли подводы, санитары укладывали на носилки неходячих, легкораненые шли сами. Ася подставила плечо одному из них, помогая дойти до палаты, и вдруг узнала в нем ординарца мужа.

– Григорьев, ты? Что происходит?

– Деникинцы, гады, наступают, скоро будут в Одессе. Если подкрепления не будет, то нам их не сдержать.

– А Маркел? Товарищ Ляпин?

– Уж не обессудьте за дурную весть. Убили вашего мужа. Сам видел, как его скосило пулеметной очередью. Уж простите.

У Аси зазвенело в ушах, ноги не держали, будто ватные. Григорьев еще что-то говорил, но она уже не слышала, не понимала.

Во двор выбежал главврач госпиталя, он махал рукой на возниц и кричал:

– Куда? Заворачивайте! Не принимаем, никого не принимаем. Приказ эвакуировать госпиталь! Везите всех тяжелых на пристань, в порт. Ходячие добираются сами. Деникинцы прорвались в город! Все в порт!

– Ах ты, чёрт… – выругался Григорьев и сел на землю рядом с Асей. – Эй, дамочка, приди в себя, не время в обморок падать.

Ася с трудом поднялась, побрела в здание. Голова кружилась, словно она укачалась на карусели. Григорьев куда-то делся. Держась за стенку, она дошла до палаты, увидела, что ее кареглазый подопечный спешно разматывает бинты. Ася помогла ему избавиться от повязки, натянуть форму красноармейца. Он схватил ее за руку, заговорил быстро, горячо:

– Я вижу, что вы здесь такой же чуждый элемент, как и я, предлагаю – бежим вместе. Я знаю, где можно переждать до прихода наших. Ну же, решайтесь!

Ася долго не раздумывала. Действительно, с гибелью мужа порвалась ниточка, удерживающая ее здесь. Да, она тоже из простых крестьян, но с цареубийцами ей не по пути. Для нее Россия – это церкви, пасхальный перезвон, Рождество, крестный ход, царь-батюшка, народные гуляния – всё то, что разрушено, упразднено, запрещено новой кровавой властью. И она решилась:

– Я с вами.

В общей суматохе беглецы беспрепятственно покинули госпиталь, проходными дворами миновали несколько кварталов и оказались в глухом переулке. Здесь спутник огляделся и полез в пролом в стене полуразрушенного обстрелом дома, предупредив Асю, чтобы ждала за углом. Ася укрылась за стволом старой липы, сильно поврежденной снарядами. Минуты казались бесконечными. Она размышляла, что почти ничего не знает об этом офицере, кроме того, что он служил в одном полку с Виктором. Не знает, какие у него планы, даже имени его не знает. И не лучше ли вернуться в госпиталь и эвакуироваться вместе со всеми? Но как не заблудиться в лабиринте разбитых улиц и не попасть под обстрел? Или лучше одной спрятаться в развалинах и дождаться прихода деникинцев? А не расстреляют ли они ее, как красную медсестру? Получалось, что безопаснее положиться на благородство бывшего кирасира полка императрицы.

Вскоре спутник, уже переодевшись в форму ротмистра, вернулся. Он нашел железный прут, подцепил крышку канализационного люка, сдвинул ее в сторону:

– Давайте, спускайтесь. Быстро, пока никого нет. Ну же!

Ася со страхом заглянула в черный колодец. Совсем рядом защелкали выстрелы. Она перекрестилась, подхватила юбки и стала спускаться по железным скобам вниз.

Глава 15 Беглецы

Ася спускалась по скобам, вбитым в стену колодца, дна которого не было видно. Наверху лязгнула крышка люка, и стало совсем темно. Она слышала, что ее спутник спускается следом.

– Только не торопитесь, ноги ставьте аккуратно и держитесь крепче, – услышала Ася его голос.

Сильно мешал подол юбки, но подобрать его она не могла, обе руки были заняты. Казалось, спуску не будет конца. Наконец ноги почувствовали опору. Ася осторожно сделала шаг, рука уперлась в каменную кладку, под ногами хлюпала вода. Следом спустился на дно колодца ротмистр, чиркнул зажигалкой. В ее недолгом слабом свете Ася увидела довольно широкий, уходящий в темноту тоннель, по дну которого, доставая почти до лодыжек, текла жижа. Под водой угадывались рельсы.

– Где это мы? – спросила Ася.

– Это ливнёвка – водосток, по которому мы пройдем под городом к морю, – пояснил спутник. – Главное, чтобы с курса не сбились, и чтобы дождь не пошел. Идем всё время прямо, никуда не сворачивая, я впереди, вы за мной, и держитесь как можно ближе.

Неверный огонек зажигалки погас, и снова наступила непроглядная темнота. Спутник пошел вперед, Ася поспешила следом, стараясь не отставать.

– Знаете что? Давайте будем тихонько напевать, чтобы слышать друг друга и не потеряться, – предложила Ася.

– Дельное предложение, – поддержал идею офицер, – только я пою довольно фальшиво, так что вы, сударыня, запевайте, а я уж, как смогу, подпою.

Первое, что пришло Асе в голову, это тропарь новомученикам, его она и затянула. Ротмистр хмыкнул, но взялся подпевать. Так и шли, спотыкаясь о рельсы и ориентируясь по ним же, изредка останавливались и подсвечивали себе зажигалкой. Ася время от времени вытягивала руку вбок, касаясь каменной кладки. Вдруг ее рука ощутила вместо стены пустоту. Она вскрикнула. Спутник чиркнул