Волчья ягода - Екатерина Началова

— Зажмет, прикусит... Аккуратно. Волк хочет понять, так ли она голодна, как он думает...

«Хочет понять так ли она голодна?»

Пауза показалась мне такой длинной, будто мы несколько минут стояли молча друг перед другом. Я затаила дыхание. А в следующий миг он прикоснулся.

Шершавой подушечкой пальца чуть тронул мою шею, провел по коже. По следу от прикосновения волной захлестнула дрожь.

— Здесь подходящее место. Да?

Ничего не анализируя, едва кивнула. Глаза поднять все еще не могла.

— Хорошо.

Я не успела уточнить, что означает «хорошо». Таор наклонился, подхватил меня за пояс и приподнял повыше, на уровень своих глаз. Стиснул. Придерживая, зажал между деревом и собой, практически посадив на собственное бедро, вклинив его между ног.

— Ты в лесу. Тебя схватил волк, — четко произнес.

Гроза взревела еще сильнее.

В наступившем полумраке глаза мужчины светились, уже не грея — плавя меня, и миновать этот взгляд было невозможно. Он смотрел прямо, мы оба знали, какой следующий этап. Как зачарованная, я наклонила голову, согласно подставляя шею. Больше не медля ни мгновения, он наклонился к моей коже.

Сверху, вокруг, и, казалось, даже снизу шумел дождь, непроницаемым коконом отделив нас под кроной дерева от остального мира. А Волк... Он пил дождь с меня.

Пил, будто я — блюдце с водой, из которого он имеет право лакать. Капли падали на мою кожу, а мужские губы и язык следовали за ручейками воды, стекающими по щекам, по шее, плечам. Горячо, неспешно, совершенно уверенно собирая каплю за каплей. Я не сделала и не сказала ничего, чтобы это остановить, наоборот — обняла мужчину за шею, зарылась пальцами в его мокрые волосы и только наклоняла голову то в одну, то в другую сторону, чтобы Таору было удобнее утолять жажду.

В очередной раз коснувшись шеи губами, он вдруг прихватил ее клыками так остро, что я ахнула. Таор тут же поцеловал место укуса, заставляя меня замереть от ласки и предвкушения продолжения. Каким-то образом из головы исчезли все правила приличия, аргументы «против». Испарились даже аргументы «за», оставив голое ненасытное желание. Я ни о чем не думала.

Второго укуса не случилось.

До слуха донесся горячий шепот:

— Теперь уверен... Ты голодна, селянка. Не меньше меня.

«Да, голодна...»

Шею царапнуло щетиной: бьющуюся на шее жилку прижали мужские губы. Его рука легла на грудь поверх мокрой рубашки... Ненадолго. Быстро развязав ворот, Волк бесцеремонно стянул жалобно затрещавщую рубашку вместе с бельем вниз, обнажая одно плечо. И грудь.

Стыд опалил щеки, когда я почувствовала как воздух заиграл на кончике открытой груди, а Таор приподнял меня еще выше, словно демонстрируя лесу, и сам осмотрел, придерживая под плечо и бедро. Разглядывал алчно, будто готовился съесть. В янтарных глазах при этом плескалось такое темное, порочное желание, что мне на секунду стало страшно. Привиделось, что он вонзит клыки, сделает больно, и я не выдержу. Но испуг развеялся сразу как появился: Таор жадно поймал и начал мучительно сладко терзать грудь только губами и языком, вырывая из меня судорожный стон удовольствия вместе с окончательным пониманием.

«Здесь. Сейчас».

Будто в ответ на мысли, Таор остро лизнул розовую вершинку груди, а затем поставил меня на ноги. Наклонившись, сжал щиколотку, ощупывая ногу, и одновременно поднимая юбку наверх. Сильная горячая рука провела по бедру, с силой сжала пятерней у основания, мягко, почти невесомо коснулась развилки ног через белье. А затем Волк остановился.

Холода я не чувствовала, тугой жаркий узел, проворачивающийся внизу живота требовательно потянул, желая продолжения.

«Еще, еще...»

Я сама полезла к нему, когда меня оглушил голос, ставший таким низким, что я слышала вибрацию буквально кожей, в собственных висках.

— Если не хочешь, боишься — говори «нет». Если согласна — можешь не говорить ничего.

Волк томительно медленно поглаживал грудь, ожидая ответа. Я чувствовала как его палец задевает напряженный сосок, как бедра с пугающей твердостью прижимаются к животу. Желание опять смешалось с неуверенностью.

— Я боюсь... — прошептала, поднимая глаза на лицо Таора.

Он сразу замер, чуть отстраняясь. На искаженном страстью лице шевельнулись желваки, меняя выражение на каменное. Но ненадолго, потому что следом я прошептала:

— У меня давно не было мужчины... Ты можешь быть осторожнее? Сначала...

В уголках губ Таора дрогнуло понимание. Он ласково, не тиская, огладил мое бедро.

— Да.

Гром ударил в небо, что есть силы и, грохоча, поскакал по темным, почти черным тучам. Дождь полил еще сильнее, словно пытаясь заглушить нас.

Глава 19. Другие отношения

Тихий металлический звон пряжки ремня, заставил меня сильнее впиться пальцами в подушку. Сквозь веки настойчиво пробирался свет, но я продолжала лежать лицом к стене с закрытыми глазами, плотно завернувшись в одеяло.

«Я сплю, сплю».

Вчера мы так и не дождались, когда закончится дождь, он хлестал полночи. Вернулись домой довольные, но мокрые, уставшие и грязные настолько, что было не до разговоров. Затопив печь и сполоснувшись в реке прямо под дождем, Таор уснул сразу как положил голову на подушку. Я возилась дольше: грела себе воду, пила чай, поглядывая на спящего Волка, а обмыться стыдливо убежала в холодную купальню у дома. Спали в итоге каждый на своей стороне. Это показалось мне вполне естественным, хотя несколько неловким — тоже.

Как вести себя после близости, если он — великородный, я — человек, а мы — не семейная пара, которая только что подтвердила брак? Делать вид, что ничего не изменилось? Мой скудный опыт растерянно разводил руками.

Утром Таор собирался. Я слышала, но притворялась спящей, чтобы вдруг не встретиться с ним глазами. Вчерашняя смелость осталась в ушедшем дне — ее смыл дождь, а к заливающему свету нового дня я внезапно оказалась не готова. Сердце колотилось, я прижималась грудью к одеялу, чтобы заглушить его громкий стук, и одновременно напряженно прислушивалась к шелесту одежды за спиной, скрипу досок под весом тяжелого тела. Казалось, что горячий янтарный взгляд скользит по затылку, проникая даже под одеяло.

«Уйдет или разбудит? Скажет что-то или нет? Прикоснется или нет? А если прикоснется, то... Светло же... При свете?!»

Стало жарко. Я зажмурилась, стараясь дышать особенно глубоко и ровно. Я не понимала, не была уверена, как вести себя с ним теперь. И хотелось остаться одной, и не хотелось, чтобы уходил просто так.

Вслушалась.

Тишина, ни шороха. А затем несколько шагов ко мне.

Тяжелая рука оперлась на матрас рядом с подушкой, от чего я немного накренилась, еще крепче цепляясь в одеяло. Теплое дыхание взвилось около волос. Я ощущала, как Таор втягивает воздух около виска, и трепетала. Всего лишь его тень, нависшая надо мной, придавливала, прижимала к кровати, заставляя тело натянуться струной, готовой зазвенеть. Таор наклонился ко мне так низко, что задел носом несколько волосков.

— Когда вернусь, хочу, чтобы ты была готова, — негромко сказал на ухо. Мужская ладонь ощутимо легла на бедро, чуть нажала и отпустила.

Низ живота свело, щеки заполыхали против моей воли.

Помедлив всего пару секунд, я развернулась, но успела увидеть только краешек уверенно удаляющейся широкой спины в светлой рубахе. Хлопнула дверь.

От охватившей меня смущенной радости, захотелось визжать и вертеться. Я прижала к горящему лицу одеяло, длинно выдохнула туда весь визг и колотила пятками по матрасу, пока не выдохлась. Потом еще долго лежала, пялясь в деревянный потолок с глупой улыбкой.

Солнце за окном благодушно сияло, ничем не напоминая о вчерашнем лютом ливне. Мне хотелось еще подумать о произошедшем, покрутиться в еще свежих воспоминаниях о вчерашней грозе, изваляться, измазаться в них с ног до головы досыта, допьяна. Я повернулась, глядя на пустующую лежанку напротив. Память услужливо подбросила крайне неприличный эпизод, когда Таор рыча вталкивался в меня, впиваясь пальцами в бедра, прихватывал губами шею, грудь. Вспомнив, закрыла глаза, на несколько секунд застыв.

«Я была с великородным!!! И это так... Так... Как ни с кем и никогда!»

В груди на несколько секунд опять поднялось торжество. Я даже не могла припомнить, когда мне в последний раз было так хорошо, чтобы ни о чем не думать, не стыдиться, не надеяться на зачатие, не бояться, что услышат, что