Царствуй во мне - Наталья Ратобор

решение сказалось на всей операции: 8-ой германской армии удалось избежать окружения, и несколько дней спустя 2-ая русская армия потерпела от нее жестокое поражение. Не вынеся позора, командующий 2-ой армией генерал Самсонов застрелился.

«Самсоновская катастрофа» стала первой мясорубкой Великой войны, происшедшей в результате бездарного и самоуверенного командования. Как заведено, положение спасали храбрость и находчивость полевых офицеров и солдат. В целом же первые столкновения с противником выявили отличную выучку и превосходные боевые качества кадровых русских частей: подразделения отменно стреляли, стремительно вели атаки и контратаки, грамотно оборонялись.

Несмотря на поражение одной из армий, стратегическая задача, определенная блоком, была достигнута: вынужденная двинуть силы на открывшийся Восточный фронт, Германская Империя не сумела подмять Западный.

* * *

– Папа, выдайте милой доченьке на выпускной бал.

– Викочка, детка, тебе все куплено. Платье у самой модной модистки заказано.

– Папа, оно смотрится пусто.

– Попроси брошь у маменьки.

– У дочери Павла Алексеича – бриллиантовое ожерелье!

– У нее отец купец 1-ой гильдии, и потом – они наверняка напрокат берут.

– У Лизаньки – рубиновое колье с золотой отделкой.

– Я не откупщик, ничего не поделаешь.

– Ты – лучше: адвокат по уголовному праву. Не прибедняйся.

– Викуся, вот тебе бабушкины бусы. Они замечательно подходят по цвету к твоему шарфику. И довольно.

– Стеклярусы!

– Привередница. Это розовый кварц. Редкость!

– Ну сам и носи устаревшие побрякушки, а мне они вовсе не к лицу, – Виктория демонстративно повернулась к отцу спиной.

Разве проймешь этим Порфирия Осиповича? Привычен к женским выкрутасам: две этаких фифочки растут. Насвистывая, он направился к выходу. Стоит ли при таком гонораре заставлять клиента ждать? Надо перевести процесс по делу убийства профессора Санкт-Петербургского университета в политическую плоскость – и тогда, пожалуй, допустимо снисхождение, а может даже, дело передадут суду присяжных. Это уже успех.

– Ну, пожалеешь, – шипела дочура.

– Что ты, Викушка? – Анна Валерьяновна, потянувшись за сумочкой, походя взъерошила дочкины волосы. Та свирепо тряхнула головой.

– Оставь, пожалуйста. Я знаю: ты только делаешь вид, что интересуешься мной, а в действительности и у тебя, и у папы – у каждого своя эгоистическая, обособленная жизнь. Каждый сам по себе в этом доме.

– Ты просто не в духе. Простыла, наверное. Не видела моего кольца с агатом?

* * *

Штабс-капитан Томшин, и на фронте не утративший бодрости, командовал неполной ротой 304-го Новгород-Северского полка, входящего в гарнизон затерянной в болотах недостроенной крепости с четырьмя фортами. Ее предназначили для прикрытия возможной переправы через реку Бобр и движения на Белосток. Первый форт был поставлен перед рекою; прочие находились за ней. Гарнизон был малочислен: едва хватало личного состава для распределения по фортам.

В сентябре 1914-го германские войска, преследовавшие русские части от самой Восточной Пруссии, предприняли попытку завладеть крепостью. Четыре дня противник долбил укрепления тяжелой артиллерией. Памятуя недавний успешный опыт взятия бельгийской крепости Льеж, предприимчивые немцы транспортировали к укреплению четыре тяжелые, мощные «Большие Берты», но их залпы не достигали цели. Надо было вначале овладеть оборонительными линиями выдвинутой вперед позиции, именуемой Сосненской.

На первой ее линии находился батальон, куда входила рота Томшина. Шквальный обстрел положил половину состава. Наполовину оглохший Захар обнаружил себя на вывороченной земляной глыбе с торфяными подпалинами. Оружие пришлось откапывать из-под заваленного землей товарища.

Уверенные, что уничтожили солдат первой линии, немцы ринулись занимать укрепления – и были отогнаны русской артиллерией. Добравшиеся до русских траншей германские солдаты были встречены винтовочными залпами и пулеметной очередью переживших страшный пушечный обстрел защитников Сосненской. Потом русские пустили в ход штыки и сумели отбиться.

После четвертой атаки немцев рота Томшина не досчиталась двух третей состава и была вынуждена, бросив позиции, отступить под стены. Вражеская артиллерия вышла на расстояние, с которого получила доступ к обстрелу самой крепости.

Отступая, солдаты несли на шинели расстрелянного в упор командира, едва живого. Раскачиваясь при движении, Захар Анатольевич таращился в небо, не страшась дышащей в висок смерти. Единственная мысль металась у него в голове: отворилось доселе немое небо. Но не пробил еще последний час воина.

Штабс-капитан Томшин по ранению почти на полгода убыл из армии.

Позже товарищи сообщили ему, что две «Большие Берты» были повреждены ответным артиллерийским обстрелом русских. Что прагматичные немцы эвакуировали за линию огня все драгоценные сверхмощные пушки: чересчур затратно. А также, что Сосненские укрепления у противника отбили.

* * *

Порфирий Осипович с приятелем ехали в «Яр» отпраздновать выигранный процесс. Победа в суде располагала к отличному настроению.

Они заказали кабинет с цыганами. Затем их пути расходились: Порфирия Осиповича ожидало… Он даже зажмурился эдаким котом-мурлыкой. Мурашки по телу, от одной мысли. За немалую сумму ему обещали девицу дивной красоты. Трудами праведными он заслужил отдохновение от семейной жизни. Он ликовал в предвкушении, урча под нос жизнеутверждающую сороковую симфонию Моцарта.

Страстный любитель цыганского пения, теперь он не испытывал удовольствия: цыганки удручали воющими голосами. Он с нетерпением бросил лишнюю купюру, жестом отпустил хор. Выпил с приятелем еще шампанского для куражу – и удалился.

На входе в кабинет его окликнула юная дама под руку с расфранченным кавалером:

– Папа?! Ты что здесь делаешь?

Порфирий Осипович обомлел:

– Виктория… С этим сомнительным стихоплетом из площадных поэтов… Мы же тебе запретили! О, Боже!

– Я тебе говорила – пожалеешь!

Кавалер предпочел сбежать, а папаша с дочуркой принялись ожесточенно препираться. Разъяренный Порфирий Осипович, не медля, подозвал извозчика.

Они ничего не рассказали матери: вполне вероятно, что та не оценила бы анекдотичности казуса.

Глава 3

Сестры Чернышовы

Мария Николаевна, старшая дочь убитого рабочего Чернышова, осмотрительно, с опаской ковыляла по улице – иначе не скажешь о передвижении по питерской гололедице, перемежающейся с мокрым снегом. В этом году зима заявилась еще в ноябре. Впереди постылый декабрь, а как уже надоели эти беспробудные тусклые будни. Скорее бы январский снегопад – чистый, легкий, светлый, освежающий душу и взор, с легким бодрящим морозцем и славным солнышком!

Марья Николаевна пребывала в дурном расположении духа: досадовала, тщетно ожидая предложения руки и сердца от Викентия Никифоровича, провизора аптечного отделения Aesculapius, что на Знаменской. Ведь он же, каверзник, и письма в букетики маргариток вкладывал; и синематографом прельщал, где бережно брал ее за руку в темных рядах; и чувствительные комплименты делал; и робко к ручке прикладывался, провожая. Только она разохотилась, увлекаясь и дозволяя простор воображению, – и нате вам: пропадает на месяц. Ну не коварны ли мужчины?

– Salut, Вареник! – приветствовала она младшую сестренку, встречавшую ее в прихожей с книгой, – физиологию зубришь? Смотри, зубы береги, не то сточишь к экзамену!