Сопротивляться бессмысленно - Юлия Резник

— Знаю, — послушно киваю я. В груди поселяется сосущая пустота. Я пытаюсь себя убедить, что дальше будет намного легче. В конце концов, между нами просто не могла образоваться глубокая связь — слишком недолгими и болезненными были наши отношения. И вообще… Ничего не потеряно. Может, в скором времени Тегляев переключится на другую, забыв обо мне и думать, и тогда мы сможем попытаться заново.

— Сабин, ты точно в норме?

— Да. Ты уже спрашивал, — смеюсь я сквозь слезы.

— Просто ты как-то странно себя ведешь.

— Кое-что случилось, пока тебя не было.

— Я так и знал!

— Тегляев угрожал, что отыграется на тебе… Теперь-то, понятно, не станет. Мы же расстались, да? Но поначалу я здорово за тебя испугалась. Вот и все объяснение.

— Опять не сообщила, что он объявился?

— Не успела, — лепечу я.

— Ясно. Ну… До меня он не доберется. Кишка тонка. Даже не парься.

— Вот и славно, — улыбаюсь дрожащими губами, не слишком-то ему веря, но в то же время надеясь, что еще не поздно остановиться.

— Тогда до встречи, Сабин.

Говорит вроде правильные вещи, да. Но за каким-то чертом не спеша уходить, топчется на пороге. А потом и вовсе срывается с места, обхватывает ладонью затылок и впивается в мой перекошенный страданием рот.

Глава 16

Алексей

Ее губы — яд. Сладкий, смертельно опасный, парализующий сознание и разрывающий в клочья остатки здравого смысла. Резко отрываюсь. Смотрю на неё и тихо схожу с ума. Все меня цепляет. Буквально все… То, как свет лампы ложится на её тонкую шею, как дрожат ее губы и трепещут ресницы… И я ведь понимаю, что сейчас было бы лучше уйти. Отстраниться. Дать ей хоть немного воздуха и свободы, которые я, кажется, уже давно перекрыл своими попытками её спасти.

Но я здесь. И у меня нет никаких идей, как справиться с тем, что я сейчас испытываю.

Меня настолько сильно к ней тянет, что напрочь стирается грань между разумом и желанием, между правильным и неправильным, между тем, что нужно ей, и тем, чего до ломоты в теле хочется мне самому. Как тут свалить? Как убедить себя не лезть в то, что не только бессмысленно, но еще и опасно?! Нет такой возможности. Потому что я хочу ее так, как никогда и никого не хотел до этого.

— Лёш…

— Если ты это опять делаешь через силу, то я ухожу, — сиплю и сам себе не верю.

— Нет! Ни в коем случае… Я не знаю. — Сабина в отчаянии заламывает руки и замечает гораздо тише: — Мы можем попробовать? Пожалуйста? — всхлипывает. — Я хочу запомнить только хорошее…

Твою мать! И от этого надрывного отчаяния в ее голосе внутри всё переворачивается. Меня распирает желание хорошенько ее встряхнуть, вытащить из состояния беспомощности, возвращая ее взгляду хоть каплю жизни.

Глажу ее по волосам как ребенка позорно трясущейся рукой. Сабина вздрагивает, отшатывается на мгновение, и я уже готов убраться к черту, как вдруг она по своей воле подвигается ближе.

— Это будет ошибкой, — убеждаю то ли себя, то ли ее.

— Одной больше, одной меньше, — философски парирует Саби с несколько истеричным смешком. А я что? Я опять слетаю с катушек, целуя девчонку прямо в ее смеющиеся губы. Целую с жадностью, будто всю жизнь только этого и ждал. Сабина вжимается в меня, её пальцы цепляются за мою футболку, а дыхание сбивается. Страсть вспыхивает между нами подобно сухой траве. Я уже не понимаю, что происходит с ней, а что со мной, где заканчиваются ее эмоции и начинаются мои собственные, но на этот раз я не позволяю себе забыться и краем сознания все же внимательно, не отрываясь, за ней слежу. Ловлю каждый вдох, каждый взгляд, каждое движение. Сабина пугается, когда я становлюсь слишком настойчивым, и тут же сама тянется ко мне.

— Всё в порядке? — спрашиваю, останавливаясь буквально на мгновение. Это самый частый вопрос, который мы задаем друг другу. Вопрос, который лишний раз подчеркивает, насколько все происходящее между нами далеко от нормальности.

Сабина быстро кивает, но ее страх очевиден. Я задерживаю дыхание в попытке себя убедить, что она борется не со мной, а со своими демонами и воспоминаниями, которые всё ещё держат её где-то там, в прошлом, рядом с этим ублюдком. И что я тут ни при чем. Я — другое.

Осторожно провожу ладонью по её нежной щеке, касаюсь губами виска и шепчу:

— Я не обижу, слышишь? Никогда тебя не обижу.

— Знаю, — отвечает она так тихо, что мне приходится напрячь слух, чтобы расслышать.

И тогда я уже не останавливаюсь. Огонь, который не погасить ни моими сомнениями, ни её страхами, вспыхивает костром до неба. И пусть это временно, пусть завтра нас снова накроет лавиной нерешенных проблем, сейчас есть только этот момент, в котором она доверчиво прижимается ко мне, чутко отзываясь на каждое прикосновение.

Хрена с два я теперь отступлю. Я больше не могу сопротивляться тому, что испытываю. Я слишком увяз в этой девочке.

Целую Сабину снова, медленнее, чувственнее, сдерживая себя и давая ей возможность почувствовать меня, привыкнуть ко мне, довериться. Она отвечает, её руки обвивают мою шею, а тело тянется мне навстречу. И я больше не останавливаюсь. Подхватываю Саби на руки, не отрывая губ от её кожи, и несу в спальню.

— Я выбросила старый матрас. И все белье, — в горячке шепчет мне в губы. А я так заведен, что поначалу вообще не понимаю, о чем она. А потом как понимаю!

Бросаю ее на кровать и осторожно, почти благоговейно накрываю собой. Смотрю на неё сверху вниз, замечая, как в её взгляде смешиваются желание, страх и отчаянная надежда.

Скользя губами вниз по ее шее, не заметить, как пугливо частит ее сердце, просто нельзя. Злюсь, что она опять пытается утаить от меня свои истинные реакции. Не спеша избавляю её от одежды, прикасаясь губами к каждому сантиметру кожи, осторожно и нежно, словно она стеклянная. Саби вздрагивает, то пугаясь моих движений, то снова доверчиво прижимаясь ко мне. Её тело откликается на каждое моё прикосновение, у меня перед глазами гребаная красная пелена. И я торможу себя усилием воли… Потому что мне, мать его так, мало даже этого! Я хочу, чтобы она обезумела не меньше, чем я.

Спускаюсь ниже… Еще… В самый низ. Раздвигаю ее длиннющие ноги — мой фетиш. Саби стискивает кулаки. С силой