Сопротивляться бессмысленно - Юлия Резник

Я касаюсь ее там, где все так красиво, мягко, скользко… Она стискивает кулаки. Жилы на тонкой шее натягиваются — готовясь меня принять, Сабина явно борется с паникой. Я просовываю ладони между ней и матрасом, шире развожу бедра и прохожусь языком от попки к испуганно напрягшемуся бугорку. Сабина подхватывается на локтях, и ее шокированный взгляд, вот клянусь вам, стоит всех приложенных, чтобы ее раскачать, усилий.

— Лёш, — сипит она, — ты что, Лёшка?!

Зажмуриваюсь. Веду языком еще раз. Туда-сюда, по скользким губам, и вновь к средоточию ее женственности. Саби возится, ерзает… Тихонько скулит. Подкидывает бедра, перебирает пятками, будто не понимая, что с ней происходит. Хотя почему будто? Хочется спросить — кончала ли она когда-нибудь с Тегляевым, но я тупо боюсь все испортить.

Сабина же, теряя контроль, обхватывает мою голову руками, сжимает между ног в самом приятном удушающем приеме из всех возможных. Я добавляю сложенные вместе пальцы, проталкиваю в нее и едва успеваю сделать пару движений, как она со звонким криком взрывается. И вот тут я себя отпускаю. Взлетаю вверх и толчком в неё погружаюсь.

Когда я оказываюсь внутри её пульсирующего жара, всё вокруг исчезает. Мир сужается до точки, в которой есть только мы. Я двигаюсь медленно, бережно, не отводя взгляда от её лица, ловя малейшие признаки дискомфорта или страха. Но она в такой нирване, что ей, похоже, вообще по фигу, что я там делаю.

Губы растягиваются в улыбке, больше похожей на оскал. Каждое движение усиливает напряжение, каждое прикосновение будто заново соединяет нас, стирая границы прошлого и настоящего. Она шепчет моё имя тихо, отчаянно, и я чувствую, что схожу с ума от желания быть ближе, ещё ближе… Мы движемся вместе, постепенно теряя контроль, растворяясь друг в друге. Я уже не пытаюсь остановиться, не могу думать ни о чём, кроме неё, её тела, её дыхания, её губ, которые шепчут моё имя снова и снова. Я очень тонко улавливаю момент, когда Саби заходит на второй круг. И когда её тело изгибается подо мной, я понимаю, что это не просто страсть, не просто желание. Это нечто большее, глубокое, болезненное и необратимое.

Кончаем одновременно. Я, сколько могу, остаюсь в ней, а потом выхожу, выплескиваясь на ее идеальный живот. Малая после двух оргазмов выглядит так, будто вот-вот отъедет. Это и смешно, и мило, и трогательно. И ужасно, блин, сексуально. Потому что нет ничего эротичнее истерзанной, затраханной до невменяемого состояния женщины.

Смотрю на ее бешено вздымающуюся грудь. Розовые соски от моих укусов стали на порядок темнее. Выглядит это несколько порнографично. Мне нравится. Хочется повторить, чтобы узнать, как сильно они еще могут измениться. Чувствую себя долбаным извращугой.

— Так вот почему это все любят… — шепчет Сабина.

Я прижимаюсь к ней лбом, польщенный и взорванный ее признанием настолько, что не нахожусь с ответом. Тело отзывается дрожью, а в голове пусто. Сабина распластана на простынях, горячая, сбившаяся с дыхания. На секунду мне кажется, что она отключилась, и сердце срывается в страх, но она медленно моргает и шепчет едва слышно:

— Ты совсем сумасшедший…

Улыбаюсь краем губ. Сам-то только сейчас начинаю осознавать, что натворил. Не в плане секса, в плане чувств. До этого момента я ещё пытался сопротивляться. А теперь? Всё. Пропал. Похоже, по уму уже ни черта не выйдет.

Сабина переворачивается на бок, натягивает на себя край простыни, и только теперь я замечаю, что она вся в мурашках. Протягиваю руку, касаюсь её плеча — она вздрагивает, но не отстраняется.

— Замёрзла, что ли?

Я быстро встаю, тянусь за пледом с кресла, укутываю её. Она вяло трепыхается:

— Нет. Это отходняк…

Потом ложусь рядом, обнимая осторожно, устраивая нас так, что Сабина зарывается лицом в короткие волосы у меня на груди.

— Не молчи. Меня это пугает.

— Почему? — голос Сабины звучит обиженно. Она все же еще такой ребенок… В некоторых вещах.

— Потому что в такие моменты в твоей голове обычно ничего хорошего не происходит. — Возмущенно сопит. Я улыбаюсь. — Что, хочешь сказать, я неправ?

— Нет!

— Ну, вот о чем ты сейчас думаешь?

— Не скажу.

— Вот видишь, — усмехаюсь, глядя в потолок. — Ничего хорошего. Говорю же.

— Просто это несправедливо.

— Что именно?

— То, что мы не можем быть вместе. Можешь думать что угодно, но я действительно тебя полюбила. И тут совсем не важны обстоятельства нашего знакомства. Точно так же я бы втрескалась в тебя, познакомься мы просто на улице… Как же жаль, что так не случилось…

Провожу пальцами, как гребнем, по ее густым волосам.

— Вряд ли бы у нас был шанс познакомиться на улице. Слишком разными дорожками мы ходили.

Саби проводит пальчиками по моей груди. Царапает ноготками соски. Ведет ладошкой вниз по животу, с любопытством меня изучая. У меня перехватывает дыхание.

Резкий, короткий, совершенно неуместный звонок в образовавшейся тишине звучит как пощёчина. Сабина вздрагивает, приподнимается на подушке. Я порывисто сажусь. Пульс тут же подскакивает. Мы переглядываемся.

— Кто это может быть? — шепчет она, глядя на меня с таким выражением, будто сейчас сорвётся и начнёт одеваться.

— Ты у меня спрашиваешь? — прячу за усмешкой тревогу. Сабина едва заметно расслабляется. А вот мне все больше не по себе. Натягиваю брюки, велю одеться и ей, и только тогда иду к двери. Прикладываюсь к глазку. Так-так-так… Двое ребят в форме. Незнакомых ребят. Открываю, вдохнув поглубже.

— Алексей Романович Багиров? — интересуются сухо, без эмоций.

— Да. Чем могу помочь?

— Вам придётся проехать с нами.

— Нет, — раздается тихое за спиной еще до того, как я успеваю что-то ответить. — Нет! Слышишь?!

— Тш-ш-ш… Все нормально. Это просто недоразумение. Мы сейчас во всем разберемся. Обещаю.

Так странно. В моей жизни по всем фронтам пиздец, а все, о чем я волнуюсь — о ее душевном равновесии.

— Я поеду с тобой!

— Нет. Ты останешься дома. И не будешь никуда высовываться до тех пор, как я не скажу, что это безопасно.

Сабина бледнеет, губы подрагивают. Я поворачиваюсь к ней, беру за плечи. Сейчас, когда ей страшно, ее глаза расширены, а дыхание такое же прерывистое, как на пике близости. В этом есть что-то противоестественное. Я прижимаюсь лбом к её лбу.

— Что мне делать?!

— Ничего. Дождись, пока я сам не выйду на связь. Обещаешь?

— Лёша, — всхлипывает она.

— Гражданин! Пройдемте… — теряют терпение мои «конвоиры».

— Обещай! — требую, подчиняясь их требованиям.

— Да! Да… Хорошо.